Смело, свободно его на позор выставляли народу.
В этом последовал им и Луцилий, во всем им подобный,
Кроме того, что в стихе изменил он и меру и стопу.
Весел, тонок, остер; но в составе стиха был он жесток:
Вот в чем его был порок. - Он считал за великое дело
10 Двести стихов просказать, на одной на ноге простоявши.
Мутным потоком он тек; а найти в нем хорошее можно.
Но - многословен, ленив, не любил он трудиться над слогом,
Много ль писал - умолчу! - Но вот уж я вижу Криспина;
Вот... подзывает мизинцем меня: "Возьми-ка таблички,
Ежели хочешь; назначим свидетелей, время и место,
Да и посмотрим, кто больше напишет!" - О нет! превосходно
Сделали боги, что дали мне ум и скудный и робкий!
Редко и мало ведь я говорю; но тебе не мешаю,
Если угодно тебе, подражать раздувальному меху
20 И напрягаться, пока от огня размягчится железо.
Счастливый Фанний! Он все сочиненья свои и свой облик
Выставил сам, хоть никто не просил - Но моих сочинений
Не читает никто; а публично читать я боюся,
Потому что не мало людей, порицанья достойных:
Им не нравится род мой! - Возьми из толпы наудачу
Этот терзается скупостью; тот честолюбьем несчастным;
Этому нравятся женщины; этому мальчики милы;
Этого блеск серебра восхищает, а Альбия - бронза.
Этот меняет товары от стран восходящего солнца
30 Вплоть до земель, где оно заходящими греет лучами:
Все умножая богатства, убытков страшась, он несется,
Он сквозь опасности мчится, как прах, воздвигаемый вихрем.
Все, кто боится стихов, ненавидят за них и поэта.
"Сено, кричат, на рогах у него!" - "Берегись! Он пощады
Даже и другу не даст; приневолит себя, чтоб смеяться!
Только б ему написать, а уж там всем мальчишкам, старухам,
Из пекарни ль, с пруда ли идут, всем уж будет известно!"
Пусть! Но примите, прошу, два слова в мое оправданье!
Первое: я не считаю себя в тех, которым бы дал я
40 Имя поэта: ведь стих заключить в известную меру
Этого мало! - Ты сам согласишься, что кто, нам подобно,
Пишет, как говорят, тот не может быть признан поэтом.
Этого имени честь прилична лишь гению, духу
Божеской силы; устам - великое миру гласящим.
Вот отчего и комедия многих вводила в сомненье,
И поэма ль она или нет, подвергалось вопросу;
Ибо ни силы в ней духа, ни речи высокой: отлична
Только известною мерой стиха от речей разговорных.
"Так! но и в ней - не гремит ли отец, пламенеющий гневом,
50 Ежели сын, без ума от развратницы, брак отвергает,
От невесты с приданым бежит, и при светочах, пьяный
Засветло бродит туда и сюда!" - Но разве Помпоний,
Если бы жив был отец, не те же бы слышал угрозы?
Следственно гладких стихов для комедии мало, хотя бы,
Меру отняв, мог и всякий отец так грозиться на сцене.
Ежели меры и такта лишить все, что ныне пишу я,
Как и что прежде Луцилий писал, и слова переставить,
Первое сделать последним, последнее первым (не так, как
В этих известных стихах: "Когда железные грани
60 И затворы войны сокрушились жестоким раздором"):
В нас невозможно б найти и разбросанных членов поэта!
Но поэма ль комедия или она не поэма,
Это оставим до времени. Вот в чем вопрос: справедливо ль
Ты почитаешь опасной сатиру? - Пусть Сульций и Каприй
Оба охриплые, в жарком и сильном усердии оба,
Ходят с доносом в руках, негодяев к великому страху;
Но - кто честно живет, тот доносы и их презирает.
Если на Целия, Бирра, разбойников, сам и похож ты,
Все я не Каприй, не Сульций: чего же меня ты боишься?
70 В книжных лавках нет вовсе моих сочинений, не видно
Объявлений о них, прибитых к столбам; и над ними
Не потеет ни черни рука ни рука Гермогена!
Я их читаю только друзьям; но и то с принужденьем,
Но и то не везде, не при всех. - А многие любят
Громко читать, что напишут, на форуме, даже и в бане,
Ибо в затворенном месте звончей раздается их голос.
Суетным людям приятно оно; а прилично ли время,
Нужды им нет, безрассудным. - "Но ты, говорят мне, ты любишь
Всех оскорблять! От природы ты склонен к злоречью!" - Откуда
80 Это ты взял? - Кто из живших со мной в том меня опорочит?
Если заочно злословит кто друга; или злоречье
Слыша другого о нем, не промолвит ни слова в защиту;
Если для славы забавника выдумать рад небылицу
Или для смеха готов расславить приятеля тайну:
Римлянин! вот кто опасен, кто черен! Его берегися!
Часто мы видим - три ложа столовых; на каждом четыре
Гостя; один, без разбора, на всех насмешками брызжет,
Кроме того, чья вода; но лишь выпьет, лишь только откроет
Либер сокрытое в сердце, тогда и тому достается.
90 Этот, однако же, кажется всем и любезным и кротким,
Но откровенным; а я, лишь за то, что сказал: "От Руфилла
Пахнет духами; Гаргоний же козлищем грязным воняет",
Я за это слыву у тебя и коварным и едким!
Если о краже Петиллия Капитолина кто скажет
Вскользь при тебе, то по-своему как ты его защищаешь?
"Он был мне с детства товарищ; а после мы были друзьями;
Много ему я обязан за разные дружбы услуги;
Право, я рад, что он в Риме, и цел и невредим; однако ж...
Как он умел ускользнуть от суда, признаюсь, удивляюсь!"
100 Вот где злословия черного яд; вот где ржавчины едкость!
Этот порок никогда не войдет в мои сочиненья,
Особливо же в сердце! - Если могу, обещаюсь!
Если же вольно что сказано мною и ежели слишком
Смело, быть может, я пошутил, то вместе с прощеньем
Ты и дозволь: мой отец приучал меня с малолетства
Склонностей злых убегать, замечая примеры пороков.
Если советовал мне он умеренно жить, бережливо,
Быть довольным и тем, что он нажил; он говорил мне:
"Разве не видишь, как худо Альбия сыну; как Барус
110 В нужде живет? - Великий пример, чтоб отцом нажитое
Детям беречь!" - Отклоняя меня от любви постыдной,
Он мне твердил: "Ты не будь на Сцетана похож!" - Отвращая
От преступных связей: "Хороша ли Требония слава?"
Мне намекал он: "Ты помнишь - застали его и поймали!"
"Но - почему хорошо одного избегать, а другому
Следовать: мудрый тебе объяснит. Для меня же довольно,
Если смогу без пятна сохранить по обычаю древних
Жизнь и добрую славу твою, пока надзиратель
Нужен тебе. Но как скоро с летами в тебе поокрепнут
120 Члены и разум, то будешь ты плавать тогда и без пробки!"
Так он ребенка, меня, поучал; и если что делать
Он мне приказывал: "Вот образец! - говорил, - подражай же!"
С этим указывал мне на людей, отличившихся жизнью.
Если же что запрещал: "Не в сомненьи ли ты, что бесчестно
И бесполезно оно? Ты вспомни такого-то славу!"
Как погребенье соседа пугает больного прожору,
Как страх смерти его принуждает беречься, так точно
Душу младую от зла удаляет бесславье другого.
Так был я сохранен от губительных людям пороков.
130 Меньшие есть и во мне; надеюсь, вы их мне простите!
Может быть, лета и собственный зрелый рассудок, быть может,
Друг откровенный меня и от тех недостатков излечат;
Ибо, ведь лежа в постели иль ходя под портиком, верьте,
Я размышляю всегда о себе. - "Вот это бы лучше",
Думаю я. "Вот так поступая, я жил бы приятней,
Да и приятнее был бы друзьям. - Вот такой-то нечестно
Так поступил; неужель, неразумный, я сделаю то же?"
Так иногда сам с собой рассуждаю я молча, когда же
Время свободное есть я все это - тотчас на бумагу
140 Вот один из моих недостатков, который, однако,
Если ты мне не простишь, то нагрянет толпа стихотворцев;
Вступятся все за меня; а нас-таки очень не мало!
Как иудеи тебя мы затащим в нашу ватагу!