Пер. М. Дмитриева
5
После того, как оставил я стены великого Рима,
С ритором Гелиодором, ученейшим мужем из греков,
В бедной гостинице вскоре Ариция нас приютила;
Дальше был - Аппиев форум, весь корабельщиков полный
И плутов корчмарей. - Мы свой переезд разделили
На два; но кто не ленив и спешит, те и в день проезжают.
Мы не спешили; дорогой же Аппия ехать покойней.
Здесь, от несвежей и мутной воды, повздорив с желудком,
Я поджидал с беспокойством, чтоб спутники кончили ужин.
10 Ночь между тем расстилала уж тень, появлялися звезды.
Слуги с владельцами лодок, а эти с слугами бранились:
"Эй! причаливай здесь!" - "У тебя человек уже триста!
Будет! Полно! Но пока разочлись и мула привязали,
Час уже целый прошел. - Комары и лягушки
Не дали спать. - Да лодочник пьяный с каким-то проезжим
Взапуски петь принялись про своих отдаленных любезных.
Этот заснул наконец; а тот, зацепив за высокий
Камень свою бечеву, пустил мула попастися;
Сам же на спину лег и спокойно всхрапнул, растянувшись.
20 Начинало светать; мы лишь тут догадались, что лодка
С места нейдет. - Тут, выскочив, кто-то как бешеный начал
Бить то мула, то хозяина ивовой палкой. - Досталось
Их головам и бокам! - Наконец мы насилу, насилу
На берег вышли в четыре часа. - Здесь лицо мы и руки
Чистой, Ферония, влагой твоею омыв и поевши,
Вновь протащились три мили и въехали в Анксур, который
Издали виден, красиво на белых утесах построен.
Здесь Мецената с Кокцеием мы поджидали приезда.
Оба отправлены были они с поручением важным;
30 Оба привыкли друзей примирять, соглашая их пользы.
Зрением слаб, здесь я черным коллирием очи помазал.
Прибыл меж тем Меценат; с ним Кокцеий и с ним же Фонтеий,
Муж во всем совершенный; он был Антонию другом,
Как никто не бывал. - Мы охотно оставили Фунды,
Где нас, как претор, встречал Ауфидий Косой. - Насмеялись
Вдоволь мы все и претексте его с пурпуровой прошивкой
И курильнице, пуще всего, сумасшедшего скриба!
После, усталые, в городе мы отдохнули Мамурров;
Здесь нам Мурена свой дом предложил, Капитон - угощенье.
40 Самый приятнейший день был за этим для нас в Синуэссе;
Ибо тут съехались с нами - Вергилий, и Плотий, и Варий,
Чистые души, которым подобных земля не носила
И к которым сильнее меня никто не привязан!
Что за объятия были у нас и что за восторги!
Нет! покуда я в здравом уме, ничего не сравняю я с другом!
Близ Кампанийского моста потом приютила нас вилла;
А поставщики соль и дрова нам прислали, как должно.
В Капуе наши мулы сложили поранее ношу;
Меценат занялся здесь игрой, а я и Вергилий
50 Сну предались, потому что в бросаньи мяча упражняться
Вредно и слабому зрению, вредно и слабым желудкам.
А миновавши корчмы Каудиума, несколько выше
Приняты были Кокцеием мы - в прекраснейшей вилле.
Муза! поведай нам кратко теперь, как в битву вступили
Мессий Цицирр и Сармент; открой и об роде обоих!
Мессий свой род знаменитый от осков ведет; а Сармента
Госпожа - и доныне жива: то они подвизались!
Начал Сармент: "Ты похож, мне сдается, на дикую лошадь".
Мы засмеялись. - А Мессий в ответ: "Соглашаюсь!" - И тут же
60 Он головою встряхнул. - Тот вскричал: "О, если бы рог твой
Вырезан не был, чего б ты не сделал, когда и увечный
Так ты грозишь!" - И подлинно лоб у него волосатый
С левой лица стороны ужасный рубец безобразит.
Тут наконец, подтрунив над его кампанийской болезнью,
Начал просить он его проплясать перед нами Циклопа,
Говоря, что не нужно ему ни котурна ни маски.
Много на это Цицирр; и спросил наконец: "Посвятил ли
Ларам он цепи свои, потому что, хотя он и служит
Скрибом, но право над ним госпожи не уменьшилось этим!
70 Дальше, зачем он сбежал, когда он так мал и тщедушен,
Что довольно и фунта муки для его пропитанья!"
Так мы продлили свой ужин и весело кончили вечер.
Прямо оттуда поехали мы в Беневент, где хозяин,
Жаря нам чахлых дроздов, чуть и сам не сгорел от усердья;
Ибо, разлившись по кухне, огонь касался уж крыши.
Все мы, голодные гости и слуги все наши, в испуге
Бросились блюда снимать и тушить принялися. - Отсюда
Видны уж горы Апулии, мне столь знакомые горы!
Сушит горячий их ветер. - Никогда б мы на них не взобрались,
80 Если бы не взяли отдых в соседственной Тривику вилле;
Но и то не без слез от дыма камина, в котором
Сучья сырые с зелеными листьями вместе горели.
Здесь я обманщицу-девочку прождал, глупец, до полночи;
И, наконец, как лежал на спине, в таком положеньи
Я неприметно заснул и во сне насладился любовью.
Двадцать четыре потом мы проехали мили - в повозке,
Чтобы прибыть в городок, которого даже и имя
В стих не вместишь; но узнают его по приметам:
Здесь продается простая вода; но хлеб превосходный,
90 Так что заботливый путник в запас нагружает им плечи;
Хлеб ведь в Канузии смешан с песком, а источника урна
Там небогата водой. Городок же был этот основан
Диомедом самим. - Здесь мы с Барием грустно расстались.
Вот мы приехали в Рубы, устав от пути чрезвычайно,
Длинной дорога была и испорчена сильно дождями.
День был на утро получше; но в Бариум, рыбой обильный,
Хуже дорога пошла. - За ним нас потешила вдоволь
Гнация (город сей был раздраженными Нимфами создан).
Здесь нас хотели уверить, что будто на праге священном
100 Ладан без пламени тает у них! - Одному лишь Апелле
Иудею поверить тому, а не мне: я учился
Верить, что боги беспечно живут, и если природа
Чудное что производит - не с неба они посылают!
Так в Брундизиум кончился путь, и конец описанью.
Пер. М. Дмитриева
6
Нет, Меценат, хоть никто из лидийцев не равен с тобою
Знатностью рода - из всех, на пределах Этрурии живших,
Ибо предки твои, по отцу и по матери, были
Многие в древнее время великих вожди легионов:
Нет! ты орлиный свой нос поднимать перед теми не любишь,
Кто неизвестен, как я, сын раба, получившего волю!
Ты говоришь, что нет нужды тебе, от кого кто родился,
Только б был сам благороден; что многие даже и прежде
Туллия, так же как он, происшедши из низкого рода,
10 Жили, храня добродетель и были без знатности чтимы;
Знаешь и то, что Левин, потомок Валерия, коим
Гордый Тарквиний был свергнут с царского трона и изгнан,
Римским народом всегда - не более асса ценился,
Римским народом, которого суд и правдивость ты знаешь,
Этим безумным народом, который всегда недостойным
Почести рад расточать, без различия рабствуя славе,
Титлам и _о_бразам предков всегда без разбора дивится.
Что тут нам делать, далеким от низких его предрассудков!
Пусть же Левину б он, а не Децию, новому родом,
20 Важные должности начал вверять; пусть я, как рожденный
Несвободным отцом, через цензора Аппия был бы
Выгнан: и мне поделом, чужую я кожу напялил!
Но ведь слава стремит за блестящей своей колесницей
Низкого рода людей, как и знатных. - Что прибыли, Тиллий
Что, сняв пурпур, опять ты надел и стал снова трибуном?
Только что нажил завистников ты; а ты их не знал бы,
Если б остался простым гражданином: затем, что как скоро
Ноги обует у нас кто в сап_о_жки, грудь в пурпур оденет,
Тотчас вопросы: "Кто он? он какого отца он родился?"
30 Точно как Барр, тот, который престранной болезнию болен,
Именно страстью красавцем прослыть, - куда ни пошел бы,
Как-то всегда он девицам умеет внушить любопытство
Все рассмотреть в нем, и стан, и стройную ногу, и зубы,