Глубокой ночью Маркова разбудил Будницкий:
— ЧП, товарищ подполковник! Крупное нарушение дисциплины и режима секретности! — тревожно проговорил Будницкий и показал на стоявшего возле двери старшину Ольховикова — парня богатырского роста, про которого бойцы говорили, что он добрый, что телок-несмышленыш, а здоров, как бык в соку.
— Что там у вас? — Марков встал и прошел к сколоченному из досок столу.
— Старшина Ольховиков, доложите, — напряженным голосом приказал Будницкий и сам отошел в сторону.
Ольховиков переступил с ноги на ногу, потом сделал шаг вперед и вытянулся, почти упершись головой в потолок землянки. В это время Марков зажег лампу и увидел, что все левое плечо старшины в крови.
— Вы ранены? — спросил Марков.
— То кровь не моя, — прогудел Ольховиков. — То кровь…
— Докладывайте по порядку, как положено! — прервал его Будницкий.
Ольховиков глянул в потолок и заговорил мягким баском:
— Значит, так. Во время дальнего рейда подобрали мы раненого мальчонку. Колей звать. Тезка, значит, мне…
— Отставить ненужные подробности! — крикнул Будницкий.
— Есть отставить ненужные подробности, — как тихое эхо, повторил Ольховиков. — Ну, значит, подобрали того мальчонку и доставили на базу. Сюда, значит, — он умолк, преданно и вопросительно смотря на своего командира.
— Вы что, забыли, какой у нас режим? — строго спросил Марков.
Ольховиков пошевелил своими могучими плечами.
— Почему забыл?
— Товарищ подполковник, пусть он все доложит, как было, — сказал Будницкий. — Доложи, Ольховиков, при каких обстоятельствах ты дошел до своего преступного легкомыслия.
— Значит, так… — Ольховиков посопел, глядя в потолок, и продолжал: — За городом Гомелем подорвали мы бензосклад. И согласно схеме пошли до дому. Первый день переждали в лесу. В ночь опять же шли. Видим, горит деревня. Подошли поближе. Картина ясная — каратели побывали. Вокруг трупы раскиданы. Женщины, между прочим, и старики. И ни тебе живой души. А дома горят. Ну, значит, мы постояли, попечалились и пошли дальше согласно схеме. Только отошли от горящей деревни шагов на триста, глядим, метнулось что-то с дороги. Алексеенко враз туда и вытаскивает мальчонку. Рука у него простреленная вот сюда, — Ольховиков показал на кисть своей огромной ручищи. — Ну куда его деть? Бросить? Все мои бойцы молчат и на меня глядят. И я же вижу, как они глядят. И сам я что, изверг какой? Вот мы того мальчонку и взяли… — Ольховиков помолчал и добавил: — Смышленый. Лет тринадцать ему. Из города, между прочим.
Будницкий, который все время норовил врезаться в рассказ старшины, крикнул:
— Ты про режим скажи! Что ты об этом думаешь?
— Скажу… — Ольховиков снова глянул в потолок. — А что он, этот пацаненок, сделает вредного нашему режиму? А такой паренек может и сгодиться в дело. Для разведки, к примеру.
— Он передвигаться может? — спросил Марков.
— А чего ж? — улыбнулся Ольховиков. — У него ж только рука раненая.
— Приведите его сюда, — приказал Марков.
Ольховиков с неожиданным проворством исчез за дверью. Будницкий выжидательно молчал, посматривая на Маркова.
Ольховиков привел худого, тоненького мальчика. Держа у груди забинтованную руку, он угрюмо смотрел на Маркова.
— Как тебя зовут? — спросил Марков.
— Коля, — чуть слышно ответил мальчик и, сделав глотательное движение, повторил громче: — Коля, фамилия — Куканов. Я из Гомеля, а с войны жил в деревне, у тетки.
— Кто твои родители?
— Мама — врач, а отец — танкист.
— Где они?
— Как где? Воюют, наверно. Тетя Даша ходила в город, так там и дома нашего нет.
— Что ж теперь, тетя Даша хватится тебя?
— Не хватится, — тихо ответил Коля.
— Она, товарищ подполковник, убитая, — пояснил Ольховиков. — И ее дочка тоже. И все это у него на глазах.
— Товарищ начальник, оставьте меня здесь, я пригожусь, честное слово, пригожусь. Я рисовать умею, я все буду делать, — быстро проговорил Коля то, чему его явно научил Ольховиков.
— Ладно, подумаем, — сказал Марков и обернулся к Будницкому. — Определите его.
— Он у меня будет, — обеспокоенно прогудел Ольховиков.
— С вами разговор будет особо, — сухо, но совсем не строго сказал Марков.
Вот так и появился на базе Коля Куканов.
Глава 6
Наконец пришла долгожданная радиограмма из Москвы. Комиссар госбезопасности Старков сообщал о месте и времени-встречи Маркова с секретарем подпольного обкома товарищем Алексеем. Она должна состояться в ближайшую субботу, в двадцать два часа, в селе Набережном, в доме священника.