Утром мы поднялись еще до рассвета. Все мы были заспанные, и всем было холодно. Я сворачивал одеяла, под которыми я спал, и от холода у меня зуб на зуб не попадал. Доктор Влах включил электрическую плитку и поставил на нее большой котел с таким огромным количеством воды, что закипеть она по-моему не могла никогда. Дедушка обувался и тихонько что-то насвистывал, пока не разорвался шнурок. После этого он тихо ругался. Было слышно, что дамы в мансарде тоже встают. Тетя усиленно напевала, думая очевидно, что этим она согреется. Сатурнин пришел со двора с полотенцем на шее. Он пожелал нам доброго утра, состроил веселую мину и сообщил, что погода будет отменная. Откуда он это взял, не знаю. Вид из окна, наоборот, предвещал ноябрьский дождливый день и казалось, что если дождь прекратится, то непременно начнется снегопад.
Мысль о том, что надо идти к потоку, чтобы помыться, меня отнюдь не приводила в восторг. Однако, имеются определенные принципы, которыми хорошо воспитанному мужчине пренебрегать нельзя. Кстати, Сатурнин уже подавал мне зубную щетку, пасту и чистое полотенце.
Я выбежал из дома с желанием покончить со всем этим как можно скорее. Природа безмолвно, затаив дыхание, ожидала восхода солнца, и я эту величественную тишину нарушил своими окованными сапогами и шумом камней, катившихся за мной, когда я бегом спускался по каменистому косогору по направлению к омуту.
Советую Вам никогда этого не делать. Никогда не спускайтесь бегом в окованных сапогах по крутому косогору, покрытому камнями, особенно не делайте этого по-утру, когда камни мокрые. Не впадайте в заблуждение из-за того, что я не убился, ибо такие невероятные случаи тоже происходят. Я летел вниз по косогору способом, сильно напоминающим стихийное бедствие. Я скользил по камням, которые, как только я наступал на них, тотчас откатывались в сторону, и мои отчаянные попытки остановиться к сожалению имели обратное действие. С сумасшедшей быстротой я мчался к деревьям, окружающим поток.
Не знаю, как получилось, что я не столкнул мадемуазель Барбору в омут. Во всяком случае это была не моя заслуга. Я увидел ее в последнюю секунду. У нее был полон рот зубной пасты, глаза ее были широко раскрыты, и она с нескрываемым удивлением глядела на меня. Я промчался мимо нее, сопровождаемый невероятным шумом и целой лавиной камней, влетел в самую середину омута, и вода сомкнулась надо мной.
По рассказу мадемуазель Барборы вряд ли что-либо могло бултыхнуться в воду, наделав при этом больше шуму, чем я.
Когда я вынырнул, выплевывая воду во все стороны, эта девушка спокойно спросила меня: „Вас послали за ключом, или вы таким образом освежаетесь каждое утро?“ Я выкарабкался на берег и сказал: „Есть люди, которые бросаются в воду как только ее увидят. Ничто не может помешать им это сделать. Даже то обстоятельство, что в данный момент они сидят в автомобиле. Они въезжают в воду вместе с машиной“. Я не буду подробно описывать какой у меня был вид. Я, конечно, пробыл в воде недолго и не задержался там ни секундой дольше, чем нужно было. Однако и этого вполне хватило. С удивлением я заметил, что у мадемуазель Барборы вид ничуть не лучше моего. Она была вся мокрая — с ног до головы, и объяснила это тем, что у меня совершенно невозможный стиль прыжка в воду. Её вообще очень удивило, что кое-какая вода в омуте все-таки осталась. Большая же часть ее выплеснулась наружу и обрызгала всё в округе пятидесяти метров. С какой стати она должна остаться сухой, когда все деревья вокруг совершенно мокрые как после дождя. По ее мнению нам следует поскорее уйти отсюда, пока не упала та часть воды, которая была выброшена вверх. Я тоже считал, что оставаться там зря не стоит. Я дрожал от холода и предполагаю, что мадемуазель Барборе тоже не было тепло. Мы вскарабкались наверх и вошли в сруб. Мадемуазель Барбора побежала на чердак в мансарду, а я вошел в общую комнату. Все присутствующие умолкли и с удивлением глядели на меня. Доктор Влах сказал: „Вот тебе раз!“ Никто меня не спросил, что со мной произошло, и я был рад. Не переношу людей, которые считают своим долгом задать человеку, упавшему на льду, вопрос: „Что вы вытворяете?“
Если Сатурнин в роли слуги не всегда был первоклассен, все же нельзя не признать одного: он обладал какой-то удивительной способностью предвидеть почти все аварии, которые могли бы случится с его господином, и всегда был готов противостоять им. Допустим, я буду смотреть в колодец через бинокль. Я понимаю, что это нелепость, но я говорю „допустим“. И допустим, этот бинокль упадет в колодец. Сатурнин тотчас подаст мне новый бинокль, вынув его из кармана элегантным движением салонного иллюзиониста. Естественно, это удивит меня и даже немного испугает.