Какъ уже сказано, на островъ нътъ ничего похожаго на «власть», общую или местную. Народныя собрания, съ участиемъ всъхъ мужчинъ, были одно время въ модъ — въ среднемъ перюдъ ихъ истории, въ эпоху Ландру и его реформъ. Но тогда это было необходимо въ виду наличности «новыхъ фактовъ», напримъръ — въ виду прироста женскаго населения, который едва не привелъ къ катастрофе. За послъдния двадцать лътъ колония развивалась безъ скачковъ и безъ неожиданностей, каждый новый день былъ нормальнымъ порождениемъ вчерашняго, проблемъ нътъ, нътъ и нужды въ собранияхъ. Едннственныя «правила», болъе или менъе законодательнаго происхождены (да и то въ смысле неписаннаго закона) — это то, что ввелъ — или, върнъе, проповедывалъ Ландру, между двънадцатымъ и сороковымъ годами ихъ лътоисчислетя. Все остальное — обычное право: пожалуй, очень любопытная смъсь обычаевъ, выхваченныхъ изъ мудрости двадцати наши и пяти религий.
Хозяйственный строй у нихъ — чисто индивидуалистический; земля разделена на участки, и о жалобахъ на запашку чужой земли не слышно, просто, върно, изъ взанмнаго страха суровой расправы. Каждое хозяйство, даже у неженатаго, поставляетъ всъ свои нужды; поселенецъ долженъ самъ выстроить избу, самъ смастерить инструменты, самъ ткать и починять свое платье. Тенденция къ раздьлению труда, одно время было намътившаяся, умерла вмъсте съ «философами». Проченъ ли такой порядокъ, я судить не берусь, не будучи экономистомъ. Думаю, однако, такъ: если население не перерастетъ вмъстимости острова (на то пока нътъ указаний), и если «трактатъ Дзандзарелла», отръзавший островъ отъ мира, останется въ силъ, то нътъ причинъ, почему не уцелеть этому послъднему убъжищу патриархальной экономики.
Есть, въ особенности, одинъ отрицательный факторъ, который является главной опорой патриархализма: отсутствие металловъ. Цивилизащя Тристана есть цивилизания безъ железа. Островъ этотъ — живой урокъ влияния орудй производства на всю структуру общества. Некоторые изъ ихъ инструментовъ говорятъ о недюжинной изобрътательности. Я самъ видълъ нъчто вродъ «машинной» молотилки, сделанной цъликомъ изъ дерева; въ следующей статье упомяну «обсерваторио» на горе Ландру и «печатню» въ Черко. Но всей этой природной находчивости положенъ тъсный предълъ: нътъ именно тъхъ материаловъ, которые послушны человъку безгранично, которые онъ можетъ ковать и отливать какъ ему угодно. При такихъ условияхъ просто не стоитъ ломать голову надъ усовершенствованиями: мало чего добьешься, кромъ моральнаго удовлетворения. Оттого изобрътательствомъ интересуется только маленький кружокъ ннтеллигенции, основанный Александромъ Ахо и предводимый теперь Иосифомъ Вербой.
А въ то же время — Тристанъ-да-Рунья можетъ когда нибудь еще стать доказательствомъ, что эта самая зависимость культуры отъ орудй производства далеко не абсолютна. У меня сложилось твердое впечатлъние — и въ третьей статьъ моей я попробую передать его и читателю, — что въ смысле духовныхъ достижений, эта колония далеко пойдетъ, и некогда еще подымется до большихъ высотъ — несмотря на неизбежную и непоправимую отсталость своей экономической системы.
Чтобы покончить съ вопросомъ о социальной дифференциации на острове, хочу упомянуть еще одно свое наблюдение — хотя поселенцы, которымъ я сообщилъ его, все въ одинъ голосъ уверяли, что я ошибаюсь. По моему, въ ихъ среде явно назръваетъ — мнъ сейчасъ придется употребить очень неожиданный терминъ — аристократия. Не имущественная (въ этомъ отношении большихъ различи еще нътъ), а родовая. Сами они еще этого, очевидно, не сознаютъ, но общественное положение ранняго поселенца или его потомства несравнимо выше, нежели удъльный въсъ не только совсемъ «зеленаго» новичка, и даже и такого, который прибылъ лътъ двадцать тому назадъ. Дъло въ томъ, я думаю, что въ истории острова ръзко выделяются два основныхъ момента: первый — ръзня «философовъ», второй — те годы, когда Ландру установилъ брачные порядки поселения. Первое изъ этихъ собьтй определило общественный и государственный строй маленькой колонии — упорядоченную анархию; второе, изъ хаоса, грозившаго выродиться въ свальную животность, выработало основы ихъ семейнаго быта. То, что прибыли до этихъ двухъ родовыхъ судорогъ, положившихъ начало странной и крохотной этой наши, и, конечно, ихъ потомство — и образуютъ, по моему неизбежно, аристократию общества; не только въ будущемъ, но и теперь. Въ Черко, на большомъ пъвческомъ праздникъ, я съ удивлениемъ замътилъ, что толпа, довольно буйная по настроению, оставила незанятыми два первыхъ ряда скамей, хотя никакихъ распорядителей не было. Вокругъ остальныхъ рядовъ шла безцеремонная давка, но никому явно и въ голову не приходило занять передния мъста. Ихъ «собственники» пришли попозже, очевидно увъренные, что найдутъ свои скамьи свободными; одъты они были, какъ всъ, выглядъли такъ же точно по-мужицки, но вся осанка и повадка говорила о сознании некоего превосходства. У этого класса есть и особая кличка — «ной»; Иосифъ Верба производить ее отъ праотца Ноя, но мне кажется, что на языке одного изъ каффрскихъ племенъ именно такъ называютъ баръ.