Тжуй некоторое время стояла в углу, опустив плечи и ежесекундно вытирая тыльной стороной ладони капающие из глаз слезинки. Она стояла там, и тысячи мыслей проносились в её голове, тысячи воспоминаний.
В один миг Тжуй внезапно оттолкнулась от стены, подошла к опустошённому перепалкой молодому человеку и, поймав его мученический взгляд, тихо сказала:
- Юнги.. Я рада, что моя первая любовь – это ты. Пусть временами было больно, непонятно, обидно. Но я была счастлива. Ты стал моим миром. И, наверно, ты ещё долго будешь являться таковым. Мой мир похож на огромное красивое сочное яблоко. Единственная беда – жирный червь, которого я в этом яблоке сразу не заметила. Этот червь – разочарование. Разочарование от того, что ты оказался трусом.
Сказав это, девушка круто развернулась и уверенным шагом направилась в сторону лестницы на противоположном конце балкона.
- Тжуй, стой! – крикнул он, но она и не подумала слушаться. – Стой, я сказал!!!... Млять...
Юнги рванулся с места и быстрым шагом пустился догонять не сбавляющую скорость девушку.
- Юн, что случилось? – громко спросил у пролетающего мимо друга не на шутку встревоженный Джун, который от Чинхо уже частично узнал, в чём сыр-бор.
- Не сейчас, – на ходу отрезал Юнги, стараясь не потерять Тжуй из виду.
Спускаясь по лестнице на танцпол, молодой человек увидел, как она протиснулась сквозь толпу танцующих мужчин и женщин и остановилась возле ритмично двигающегося под музыку Чимина. Тот заметил девушку, изменился в лице, когда, как предположил Юн, разглядел её заплаканные глаза и приобнял её, успокаивая и увлекая в танец, чтобы отвлечь и хотя бы немного развеселить.
Глаза Юнги налились кровью и он, изменяя себе, ринулся вперёд к цели, без разбора расталкивая всех, кто попадался на его пути.
Грубый, сильный толчок в плечо застал Чимина врасплох и он отлетел от Тжуй на несколько шагов в сторону.
- Юнги-хён??.... Ты чего???... – потрясённо выдавил из себя Чим, испуганно взирая на незнакомое ему полное ярости лицо Юнги.
- Убери от неё руки, – свирепо процедил хён.
- Господин Мин! Считайте, что я уволилась. Я больше не Ваш ассистент. Меня больше нет в вашей жизни. И Вы больше не имеете права лезть в мою. Возвращайтесь к своим друзьям, отдохните, успокойтесь. Не надо бегать за мной по всему залу. Я просто хочу хорошо провести время..
Тжуй всё говорила и говорила. Сначала он слушал. Слушал и умирал слово за словом. Но потом вдруг ощутил, как дрожат ноги. Затем его резко бросило в жар. Глаза начало жечь от любого попадания в них лучей осветительных приборов клуба.
Юнги пошатнулся, зажмурился, но когда снова открыл глаза, – его окружали люди. Много людей. Толпа людей. Десятки незнакомых, чужих лиц. Они были повсюду. Юн стал бледнее мела. Начиная задыхаться, он с ужасом понял, что это приступ, но было поздно.
Тжуй продолжала декламировать свой прощальный монолог, отвернувшись от Юнги.
Наблюдая за хёном, Чимин сначала нахмурился, а потом в ужасе распахнул глаза и надсадно крикнул:
- Юнги-хён!
Взволнованная поведением Чимина Тжуй незамедлительно повернулась в сторону Юнги и увидела белого молодого человека со стеклянным взглядом, пятящегося спиной в сторону уборных.
- Юнги-хён, стой! – громче позвал Чим, но безуспешно: ничего не замечающая вокруг толпа словно засосала Юнги и мгновенно скрыла его от друзей.
- Тжуй, беги за ним! Он спрячется! Найди! Найдёшь – делай что хочешь, но постарайся взять его за руку! Держи, не отпускай! Говори с ним без остановки! Не оставляй его одного! Я за ребятами! – со скоростью пулемёта протараторил Чимин.
- Господи, а что с ним, Чим? – едва успела спросить девушка у уносящегося прочь молодого человека и он успел крикнуть ей, что это панический приступ страха перед людьми.
Не разбирая дороги, Тжуй неслась туда, где в последний раз видела исчезающего в человеческой массе Юнги. Его нигде не было.
Быстро, насколько это возможно, девушка проанализировала слова Чимина, положилась на свою интуицию и помчалась к уборным. Осмотр женских кабинок, как и ожидалось, ничего не дал. Поэтому, преодолев внутренние этические установки, Тжуй ворвалась в мужскую уборную и бросилась заглядывать под двери каждой кабинки, чем весьма напугала пару незнакомцев, не успевших застегнуть штаны. Оставив “ненормальную извращенку” одну, мужчины, возмущаясь, покинули уборную.
Она нашла его. Дверь кабинки была закрыта изнутри. Он сидел на полу и монотонно пошатывался взад-вперёд, не реагируя на её голос.
- Юнги, это я, Тжуй. Юнги, послушай, ты не один. Я с тобой. Я рядом. Я всегда буду рядом. Здесь больше никого нет, только мы с тобой. Я побуду здесь с тобой, хорошо? Юнги, дай мне руку, – не переставая, говорила с молодым человеком она, потихоньку просовывая ладонь под дверь. – Всё хорошо. Всё хорошо, Юнги. Я здесь. Я люблю тебя. Пожалуйста, дай мне свою руку. Пожалуйста. Я помогу, я с тобой. Не бойся. Мы вдвоём. Поговори со мной. Скажи что-нибудь, молю тебя..
Тжуй снова начала всхлипывать, но говорить не перестала.
Через несколько минут, произнося сквозь слёзы очередной поток успокаивающих фраз, девушка вдруг почувствовала, как её ладонь накрыла холодная ладонь Юнги. Тжуй легонько сжала её, боясь, что он передумает, и продолжила разговаривать с ним, заполняя дорогим его сердцу голосом относительную тишину комнаты.
Спустя ещё пару минут в уборную бесшумно ворвались бантаны в полном составе. Оккупировав комнату и тихо защищая её от нежелательных посетителей, ребята терпеливо ждали, пока их друг придёт в чувство и сам потянется им навстречу. Они уже побывали в подобной ситуации много лет назад во время концерта, поэтому хорошо знали, что нужно делать.
Прошло десять минут. Ребята ждали. Тжуй говорила.
Дверь тихонько приоткрылась и оттуда выглянул измученный приступом Юнги. Он подозрительно озирался перед собой и, когда понял, что вокруг него только знакомые, родные лица, смог, наконец, расслабиться и унять внутреннюю дрожь. Чонгук среагировал быстрее всех и успел подхватить обессиленного Юнги, выпавшего из кабинки.
- Давай, хён, крепись. Пойдём домой, – заботливо прижал его к себе младший макнэ и, с помощью Тэхёна, в окружении бантанов, повёл еле передвигающего ногами Юнги наружу.
Она сидела у его кровати в общежитии и держала его за руку. Он спал.
Было поздно и Тжуй засобиралась домой, хотя Джин был не против переночевать у кого-то из хёнов, чтобы она смогла остаться: он слишком волновался за Юнги и был уверен, что присутствие Тжуй вернёт его к жизни намного быстрее, чем успокоительные.
- Нет, Джин-оппа, мне пора идти. Родители и так переживают, – отказалась от приглашения девушка.
- Ну хочешь, я им позвоню и объясню всё так, чтобы... – начал уговаривать её Джин, но тут Юнги открыл глаза.
- Тжуй... – шёпотом позвал Юн.
- Что, оппа? – подскочила к нему Тжуй, сердце которой колотилось как ненормальное.
- Прости... – прошептал он и она увидела, как по его щеке скатилась слеза. – Не уходи...
- Не уйду, – тоже заплакала девушка.
- Обещай... – прошептал Юнги.
- Обещаю, – отозвалась расчувствовавшаяся Тжуй.
После этого Юнги умолк и снова уснул. Минуту девушка сидела рядом с ним, держа его за руку. Потом медленно поднялась и, тепло попрощавшись с Джином, молча покинула их комнату.
====== Глава 37. ======
Утро следующего выходного дня Тжуй провела дома. Из-за того, что прошлым вечером она вернулась слишком поздно, родители применили к девушке дисциплинарное наказание, запретив в этот день выходить за пределы родных стен. Тжуй не очень расстроило это обстоятельство, поскольку из-за всего того, что случилось накануне, в её голове царил полнейший хаос и ей нужно было побыть одной, разобраться в своих чувствах, привести в порядок мысли.
Юнги попросил прощения. Он наговорил ей уйму обидных слов. Она тоже сгоряча сказала много того, чего не должна была. Но он произнёс своё “прости”, будучи в почти в бессознательном состоянии. Тжуй хотелось верить, что Юнги говорил искренне, но она боялась, что настанет новый день и он снова начнёт делать вид, будто ей это послышалось и привиделось. А она жутко устала от этих “качелей”. Девушке хотелось определённости, хотелось точно знать: жить ли ей дальше, или умереть. Она проревела пол-ночи и сейчас была практически полностью опустошена.