— Это не тот Крис, которого я знала, — решила ответить честностью на честность Габриэль. — Пап, я боюсь, что всё это сильно ударило по нему. Он закрывается, замыкается в себе, а мы ничего не можем с этим поделать.
— Просто будьте рядом с ним, — посоветовала подошедшая к мужу и дочери Ханджи. Женщина села рядом с Габриэль на кровать и погладила её по волосам. — Любовь творит чудеса, милая.
Габриэль так и сидела с закрытыми глазами. Теперь она принялась вспоминать себя маленькой девочкой.
Она помннила, что воображала себя принцессой, которая томилась в заточении и ждала, когда прекрасный принц спасёт её. Как и любой принцессе, Габриэль полагался собственный принц. К сожалению, она была не принцессой. Не принцессам принцы не полагаются.
Тихий скрип половиц заставил Габриэль открыть глаза и повернуться. В тени чердака стоял Крис, и он не сводил с неё взгляда. Аккерман не знала, сколько времени он стоял и наблюдал за ней, но чувствовала, что долго.
Девушка поняла это, когда он заговорил, перед этим прочистив горло, и его голос зазвучал хрипло и низко:
— Ты похожа на фею из сказки, сидя здесь вот так вот. Лунный свет придаёт тебе серебристо-голубое сияние, и я сквозь одежду вижу соблазнительные изгибы твоего тела.
Аккерман открыла рот и тут же закрыла его, с нескрываемым потрясением смотря на Криса.
Ещё никогда он не говорил ей таких вещей. Она знала его с самого детства, и ещё ни разу не слышала ничего подобного в свой адрес от него. Если подумать, то ей такого вообще никто не говорил.
Забавно осознавать, что наступил тот момент, когда дети уже не дети, но и не взрослые. Подростки делают первые шаги в сторону взрослой жизни, медленно и уверенно отодвигаясь от детской реальности.
Некстати на ум пришёл тот поцелуй в ванной, когда Габри обрабатывала раны на спине Криса. Габриэль казалось, что она никогда не забудет, как он посмотрел на неё. Таким взглядом не смотрят на подругу детства, нет; таким взглядом не смотрят на названную сестру. В его взгляде читалось что-то, чего Аккерман не могла понять.
Ханджи говорила, что любовь означает не только страстные поцелуи, знойные ночи и признания в вечной любви. Любовь — это то, что лежит намного глубже; то, что можно прочитать в душе и глазах человека. Любовь видно в глазах. Только теперь Габриэль поняла, что именно читалось в глазах Йегера.
— Как сходила на ковёр к Смиту?
Габриэль открыла рот, чтобы ответить, но вместо этого сдавленно вскрикнула, когда Кристофер дико схватил её за плечи и пару раз сильно встряхнул.
— Черт возьми, Габри! Какого черта ты пошла к Натаниэлю и разговаривала с ним про меня?! Я просил тебя не влезать в это дело и дать мне разобраться самому!
— Крис, ты делаешь мне больно! — Габриэль попыталась вырваться, но Крис держал больно и крепко.
— Я даже думать не хочу о том, что ты сделала, чтобы вернуть меня в команду! У него на лице отчётливо читались намерения насчёт тебя! — пронзительно закричал Крис, снова встряхивая девушку. Габри замолчала, с потрясением смотря на своего друга, который всегда так контролировал свои эмоции.
Крис стащил Габри с подоконника. Его трясло как при лихорадке, и Аккерман зажмурилась, ожидая пощёчины. Кристофер никогда не поднимал на неё руку, хотя Габриэль, в силу своего характера, давала ему достаточно поводов.
— Что?! Остановись, Крис! Ты же знаешь, что Натаниэлю ничего не светит! Знаешь!
— Я знаю, Габри, потому что ты — моя! Моя! Ты всегда будешь моей! Неважно, кто у тебя будет в будущем, ты всегда будешь принадлежать мне! Я сделаю тебя своей… сегодня… сейчас же!
Это говорил не Крис. Это говорил кто-то, кто вселился в него.
Аккерман и Йегер упали на пол, потому что Габриэль начала отпихиваться и использовать приёмы, которым её обучил отец. Только была одна проблема — Кристофер слишком хорошо знал Габри, поэтому блокировал все её удары.
— Крис, остановись! — они боролись, перекатываясь по полу. У Аккерман были натренированные ноги, зато у Криса было преимущество в росте и весе. И он намеревался воспользоваться преимуществами, чтобы получить желаемое.
Как и любая девушка, Габриэль представляла свой первый раз романтичным, со всей полагающейся для этого атрибутикой: цветами, свечами, шёлковыми простынями (последнее отпадало сразу, стоило лишь вспомнить, в каком мире они жили). Её партнёр должен быть нежным и чувственным, ни за что не причиняя Аккерман боль. Ещё бы Габриэль надела свою самую красивую одежду и даже бы накрасилась, чтобы её принц потерял голову.
И уж никак Габриэль не могла поверить то, что её «принцем» окажется Кристофер Йегер. Ей казалось нереальным то, что сейчас происходило; то, что сейчас вытворял Крис.
Они остановились на старой кровати, на которой уже до этого много чего произошло: здесь Карен рыдала из-за первого убитого ею зверя; здесь Крис прятался от чрезмерной опеки своей матери; здесь Никки и Габри лежали, болтая о всякой девчачьей ерунде.
Крис и Габриэль отпрянули, пристально смотря в лицо друг другу. Их лица были бледными от шока и потрясения. Аккерман знала, что Кристофер сожалеет. Это было видно по его трясущимся рукам и подрагивающим плечам. Это читалось в его глазах, пока он одевался. Он, не глядя на Габриэль, поднялся с кровати и сел на подоконник, прикрывая глаза.
Аккерман осторожно встала с кровати через некоторое время и надела небрежно брошенную на пол Крисом свою рубашку.
От скрипа половиц Крис дёрнулся и открыл глаза, сталкиваясь взглядом с Габриэль.
— Мне нет прощения. Даже не пытайся меня оправдать.
— Я…
— Ты этим сейчас и занимаешься. Я же вижу по твоему взгляду. Пожалуйста, не оправдывай.
— Я думаю не об этом, — она села напротив него на подоконник.
— Не злись на меня, пожалуйста. Ради Бога, Габри, не злись! Этого больше не произойдёт! Я скорее отдам себя на съедение титанам, чем снова прикоснусь к тебе! — эмоции вечно спокойного Криса снова взяли над ним верх. — Мне нет прощения! Я изна…
— Прекрати корить себя. Разве изнасилование может считаться таковым, если оба участника процесса получили удовольствие? Его, по сути, и не было. Я могла ударить тебя, но этого не сделала. Не вини себя, — Габриэль накрыла его ладонь своей. — Пожалуйста, Крис. Это рано или поздно бы произошло. Я не виню тебя.
— Прости, я чудовище. Просто… Я потерял всё, ради чего жил, ради чего меня тренировали. Я не мог потерять ещё и ребят, тебя. А потом, когда я увидел то, как Натаниэль на тебя смотрит, и услышал, какие у него на твой счёт мысли. Я не смог свыкнуться с мыслью, что ты можешь быть не со мной. Прости, я жуткий собственник. Я не смог представить тебя с ним, не смог представить тебя такой, какой ты была сегодня со мной ночью.
— Крис…
— Я знаю, что ты не чувствуешь ко мне того же, что я чувствую к тебе. Мы пытались несколько раз, и я всегда видел в твоих глазах отсутствие ко мне романтического интереса, — он приложил палец к её губам и жестом попросил замолчать. — Ты видишь во мне друга, названного брата, но не парня.
— Крис…
— Спасибо, Габриэль, за то, что не оттолкнула меня и позволила мне быть с тобой этой ночью. Я буду вспоминать это с благодарностью, — Кристофер наклонился и поцеловал костяшки пальцев Габриэль.
— Почему это звучит так, словно ты прощаешься?
— Потому что я уезжаю.
— Что?
— Я уезжаю, — снова повторил он. — Я уезжаю на Стену Розу.
— Но… Там же обитают титаны, — Аккерман поперхнулась воздухом. — Зачем? Зачем ты туда едешь?! Кто тебя вообще туда отпустил?!
— Габри, пойми, нужны люди, которые будут защищать эту стену. Им нужны ответственные и сильные люди.
— Ты погибнешь! Это верная смерть!