И никогда не позволит себе его забыть.
Кислородное голодание, обжигающее грудь болью в иссушенных воздержанием легких, вынудило молодых людей замедлиться, глубокую оральную ласку сменяя нежными легкими прикосновениями губ к губам, позволяя сосредоточиться на следующем этапе изучения тел друг друга.
Ухватившись пальцами за ребра рыжего, Милкович чуть наклонился вбок, освобождая Йена от своего веса и устраиваясь напротив него на матрасе, заплетаясь ногами в длинных ногах Хранителя и потираясь о его пах своим, намекая на скорое продолжение.
Не прекращая целовать мягкие губы, рыжий вытащил свою руку из-под лежавшего на боку Микки, просовывая ее теперь в открывшуюся под шеей парня норку, сгибая в локте и прижимая брюнета ближе к себе за спину, ногтями впиваясь в кожу, обтянувшую лопатку, и легонько ее царапая.
В ответ получая отчаянное движение бедрами, столкнувшее два возбужденных члена и громкий стон-требование повторить.
Кожа Милковича горела и чесалась, лишь на секунду усмиряясь под нежными прикосновениями длинных тонких пальцев к ней в той или иной зоне, и требовала новой порции обжигающего нервы контакта, стоило ласке переместиться чуть ниже или выше.
Плечо, ребра, бок, бедро.
Хранитель не забыл никого – сжимая и оглаживая, лаская и царапая, рыжий танцевал пальцами на изгибах, выпуклостях и впадинах, постепенно спускаясь ниже, кажется, и вовсе позабыв о когда-то охватывающем его сознание и тело холодном страхе близости в момент, когда рука его достигла первой временной остановки.
Сжимая широкой ладонью ягодицу Микки, Йен потянул парня на себя, потираясь своим членом о его, чувствуя на губах первые бранные слова, неосознанно выданные парнем в ответ на его действия, пока сам Милкович собирал по измученному ожиданием и предвкушением телу силы для зеркального повторения возбуждающих движений.
Скользя свободной рукой по горячей коже Хранителя, брюнет опустил ладонь на его бедро, крепко сжимая пальцами напряженную мышцу, вынуждая Йена последовать своим желаниям и закинуть согнутую в колене ногу на его собственную, открывая поле для более интимных и откровенных ласк.
Кончиками пальцев прогулявшись по образовавшейся впадинке, Милкович проследовал дальше, забираясь на твердую вершину копчика рыжего, надавливая и царапая, медленно, миллиметр за миллиметром опускаясь ниже, из-за разницы в росте со своим парнем лишь на дюйм подобравшись к одной из самых чувствительных точек.
– Блять, – недовольно прохрипел он, понимая, что в таком положении задуманное ему вряд ли удастся, возвращая ладонь обратно на бедро Хранителя и сжимая его крепче, потянув на себя и удобно устроив длинную ногу на своем боку.
Давая Йену небольшую отсрочку перед продолжением.
Тратя освободившиеся секунды на новый глубокий поцелуй, Микки аккуратно подался вперед, вновь опрокидывая рыжего на спину, но забираться на своего парня опять не спешил.
Оттолкнувшись от подушки рукой, Милкович присел и соскользнул с дивана, обжигая покалывающие ступни о прохладный пол, пока шлепал до ванной комнаты, обернувшись через плечо на оставшегося лежать Йена, будто боясь, что тот исчезнет за минуту его отсутствия в комнате.
Но по возвращению смог убедиться, что Хранитель сегодня сбегать никуда не планирует.
Едва заметно краснея под заинтересованным взглядом давно потемневших и блестевших желанием глаз с сильно расширившимися черными зрачками, Микки выудил из-за спины сжатый в ладони небольшой пузырек, намекая рыжему о намерении использовать лубрикант по прямому его назначению, и тихо прорычал в темноту комнаты, когда в ответ от молодого человека получил кивок согласия.
Саднившие от долгих поцелуев губы и дрожавшие в предвкушении пальцы продолжили свое путешествие по телу Хранителя, бережно уложенного на спину с широко разведенными ногами и громко стонавшего в потолок от более чувственных ласк, постепенно приближающих к краю.
Оставив еще несколько серебристых полос на груди и животе рыжего, Милкович проследовал поцелуями к излюбленному местечку, облизывая языком острую тазобедренную косточку и наполняя неглубокую впадину рядом с ней слюной, попутно переползая ниже и устраиваясь в ногах Йена удобней.
Толстый розовый член Хранителя на секунду отвлек внимание брюнета, облизнувшегося от увиденного легкого толчка навстречу его губам, в голубых глазах того рождая противоречие.
– Хочешь, чтобы я..? – решить которое самостоятельно он не смог – указав взглядом на напряженный ствол Йена, Микки выпрямился на коленях, приоткрывая рот в намеке на возможную оральную ласку.
Но замотавший в протест головой рыжий, лишь на секунду замявшийся перед ответом, вспоминая удовольствие от ощущения вокруг себя горячего рта Милковича, не позволил совершить задуманного.
Сегодня Йен хотел другого.
И Микки готов был дать ему всё, что только тот пожелает.
– Скажи, если будет больно, – прошептал брюнет, вновь наклоняясь к вмиг напрягшемуся животу своего парня, нежными поцелуями и легкими укусами бледной кожи отвлекая Хранителя от любых неприятных ощущений и малейших уколов боли, напрягая ладонь и толкаясь ею вперед, в выгнувшейся спине рыжего, выпустившего из груди весь воздух громким стоном, угадывая совершенно другие эмоции от новых для него и столь необычных ощущений.
Рисуя языком круги и овалы, Милкович потянул руку обратно и толкнулся вновь, чуть проворачивая смазанную ладонь и довольно улыбаясь, чувствуя первое прикосновение наэлектризованных пальцев Йена к своей голове, ухвативших его за волосы и надавивших на макушку.
Признавая ошибку в скоропалительном отказе от предложенного минета.
Сделав два коротких шажка по матрасу коленями, чистой рукой брюнет помог ногам Йена, заерзавшим по кровати, путаясь в сбившейся простыни ступнями, согнуться и подняться для удобства подготовки, и наклонился к дернувшемуся навстречу его лицу члену, аккуратно вбирая в свой рот его головку.
– Бляяяяяять, – едва не подавившись ей, когда сверху послышалось одно из любимейших его ругательств, выкрикнутое потрясенным удвоенной чувствительностью Хранителем, кажется, в свободное время все-таки почитывающим милковичевский словарик.
Хмыкнув на бранившегося рыжего, Микки наклонился ниже, заглатывая его член глубже и увеличивая количество растягивающих Йена пальцев вдвое, радуясь моментальной реакции молодого человека, ощутимо сдавившего его волосы и сбивчиво забормотавшего новые проклятия.
И мысленно улыбнулся, подметив, что для небесного создания Хранитель отлично ориентируется в разнообразии матерных выражений.
– Микки, – выдыхая имя брюнета, самозабвенно глотающего его член и растягивающего тугое колечко для продолжения, напрягся Йен, чувствуя приближение границ самоконтроля. – Микки, – повторил он громче, собирая остатки разбросанных по закоулкам мозга мыслей, чтобы признаться своему парню в желании почувствовать не только его пальцы и губы. – Пожалуйста, – попросил он, самостоятельно стягивая со своего стояка брюнета за волосы и утягивая на себя, заставляя остановиться.
– Ты еще не… – попытался было предупредить нетерпеливого молодого человека Милкович, проворачивая ладонь и сгибая все три пальца внутри, но простонавший на его действия Хранитель мысль закончить не позволил:
– Я хочу, пожалуйста, – захныкал он, приподнимая бедра, освобождаясь от настойчивой руки партнера, принесшей столько новых ощущений и неописуемого удовольствия, в желании познать и все оттенки близости с любимым человеком до самого конца. – Пожа-а-алуйста, – повторил он, едва ли не задыхаясь от переполняющей его чувствительности, помогая Микки удобно расположиться на себе, обнимая брюнета руками и ногами.
И подобное поведение его парня-девственника, покрывающегося пунцовым едва Милковичу стоило намекнуть на секс раньше, окончательно разрушило выстроенные заботой и беспокойством Микки стены.
Опираясь на локоть левой руки, брюнет смазал себя, едва не кончив от первого же прикосновения влажной ладони к чувствительной плоти и, посильнее закусив губу, задал члену нужное направление, сквозь зубы набирая в грудь воздуха для решительного толчка.