Возвращая вторую руку на матрас и устанавливая ту параллельно левой, внутренней стороной локтей упираясь в подмышки рыжего, Милкович медленно двинулся тазом вперед, широко распахнутыми глазами пристально смотря в изумрудные глаза Йена, радужку которых постепенно покрывала мельчайшая серебряная пыль, пока сам Хранитель протяжно выл от первого проникновения в него твердого члена Микки.
Ощутимое давление на плотное кольцо мышц обжигало чувствительные нервы, распространяя по телу непривычную волну наслаждения и экстаза, проникающую в самые отдаленные уголки, заставляя дрожать и выгибаться под замершим в крайней точке брюнетом.
Привыкая к совершенно новым для себя ощущениям, насквозь пропитываясь захлестнувшими сознание эмоциями, рыжий сморгнул маленькую слезинку и тяжело сглотнул, приоткрывая рот в мольбе о поцелуе, получая в награду от своего партнера нежную ласку языком губ, и тихо прорычал, когда Микки вновь начал движение.
Отводя бедра назад и толкаясь обратно, Милкович вдыхал хриплые стоны Хранителя, смешивая их со своими собственными, и нежно оглаживал пальцами его виски, собирая с коротких волосков капельки пота, задыхаясь от переполняющей его нежности и любви к этому неземному созданию.
Чувствуя, как постепенно расслабляется под ним Йен, брюнет увеличил скорость движения и глубину проникновения в горячее тело, сбиваясь с заданного ритма поцелуя, невесомые прикосновения губ сменяя легкими покусываниями чувствительной плоти, и, наконец, оторвался от нежной ласки, чтобы вдохнуть.
Потемневшие на три тона зеленые глаза тут же нашли взглядом голубые, молчаливо обмениваясь с ними испытываемыми их обладателем ощущениями, получая в ответ признание о взаимности.
Оттолкнувшись от дивана, Микки чуть приподнялся на прямых руках, меняя угол проникновения, во вмиг распахнувшихся розовых губах Хранителя, звонко простонавшего в ответ, запрокинув голову, легко распознавая разрешение довести рыжего до оглушительного финала.
Не думая больше о возможном дискомфорте и боли, получая подтверждение об отсутствии таковых требовательными стонами и срывающими глотку криками, Милкович двигался быстро и рвано, проникая в Йена максимально глубоко, мощными ударами по самой чувствительной точке выводя партнера на новый уровень наслаждения.
Расфокусированным взглядом облизывая покрытую потом грудь рыжего, Микки изо всех сил сдерживал скручивающий внутренности собственный оргазм, желая подарить своему Хранителю весь спектр возможных ощущений, забывая дышать и глотать наполняющую рот слюну, едва не сорвавшись, когда неподалеку от левого соска Йена он заметил его.
След ладони брюнета, еще недавно скрывшийся от взгляда голубых глаз, вновь замерцал на бледной коже серебром, напоминая Милковичу о тихом признании, озвученном десятки минут назад, сосредотачивая на себе все внимание парня и сбивая с ровного ритма толчков на отчаянные движения навстречу.
Окончательно лишая брюнета контроля над собственным телом, скорость и глубину проникновений доводя до максимальной, подводя партнеров к краю.
Чувствуя знакомую тяжесть под пупком, увеличивающую свой напор при каждом ударе головки члена Микки по скоплению нервных окончаний, одну за одной обрывающих нити самоконтроля и выдержки, Йен прокричал в потолок имя любимого, выгибаясь и широко распахивая глаза, торопливо поднимая дрожавшую в предоргазменных судорогах руку и опуская ладонь на грудь Милковича, оставляя на ней отражение своего серебряного следа.
Выравнивая сердечный ритм в общий.
Сплетая две души в одно целое.
– Ты спишь? – поднимая голову с плеча рыжего, поинтересовался Микки, прижимаясь к едва остывшему расслабленному телу парня сильнее.
– Нет, – прошептал Хранитель, целуя появившийся в доступности лоб брюнета, пряча широкую улыбку в волосах его челки.
– Я хотел спросить, – чуть поморщившись от проявленной Йеном нежности, аккуратно начал Милкович, тщательно подбирая слова. – Перед тем, как… эм, кончить, – усмехнувшись привычной розовой краске на щеках молодого человека, только что перепачкавшего их обоих своей спермой, но до сих пор и стесняющегося разговоров о сексе, запнулся он. – Перед тем, как кончить, ты тоже это почувствовал? – повторил Микки без лишних пауз, заглядывая в изумрудные глаза в поисках ответа.
– Что?
– Ну, это, – помогая себе рукой, ладонь которой Микки разместил на груди Хранителя, пояснил он.
– Да, – кивнул Йен, накрывая пальцы брюнета своими.
– Мне как будто на секунду вогнали в тело раскаленную лаву, – находя подходящие слова, описал свои ощущения и воспоминания Милкович, опираясь подбородком на ключицу Хранителя. – И так жарко внутри стало, пиздец просто, – продолжал говорить он, наблюдая за постепенно сходившим с лица Йена цветом. – А еще глаза… их ослепило, что ли, хотя в комнате было темно, – добавил он, мельком взглянув на окно, за которым уже зарождался рассвет. – Похоже на то, что было тогда в тюряге, когда ты меня от наркоты чистил, но другое, – подытожил он свой короткий рассказ и замер в ожидании ответов Хранителя.
Но тот молчал.
– Это опять была твоя сила? – решил поднажать брюнет, не выдержав минутной паузы.
– Нет, – закусил губу Йен, – это была моя душа, Микки.
Tbc…
========== 18. Связь ==========
Провернувшись в теплых крепких объятьях Хранителя, Микки недовольно поморщился необходимости подъема, мысленно отправляя к херам очередной трудовой день, утыкаясь носом в грудь своего парня и нежно целуя бледную кожу, лишь спустя несколько секунд и четыре вдоха Йена вспоминая, что будильник звонит сегодня совершенно по другому поводу.
– Сука, – едва слышно выдохнул Милкович в ключицу рыжего, наполняя голову задушенными силами любви и страсти воспоминаниями, жмурясь на крупицы оставшегося до встречи с отцом времени, вынуждающие принять незамедлительное решение.
И резко двинулся по простыни назад, оставляя Хранителя досматривать свои сны в гордом одиночестве.
Полтора часа.
Стараясь не шуметь, чтобы не разбудить тихо посапывающего на диване Хранителя, Микки торопливо переоделся в подаренную брату Мэнди толстовку и пару голубых джинсов, упаковывая карманы пачкой сигарет, небольшим количеством налички и неизменным своим спутником – ножом, предварительно заточенным и отполированным до блеска.
Уже обувшись, Милкович присел на краешек дивана, запуская татуированные пальцы в растрепанную огненную шевелюру своего парня, молчаливо прося у того прощения за задуманное и, проследовав ладонью по скуле и подбородку Йена, опустил руку ниже, останавливаясь напротив исчезнувшего недавно серебристого следа на бледной коже, обтянувшей ребра, замирая в таком положении на несколько секунд.
Усилием воли и прожигающей в груди дыру болью сопротивляясь мимолетному порыву отменить свои планы и вновь вернуться в теплые объятия любимого человека, Микки оторвал ладонь от мягкой кожи и, наклонившись к Хранителю, оставил легкий поцелуй на розовых губах, выдыхая тихое:
– Прости.
– Ммм, – едва ли проснувшийся от ласки Йен чуть поморщился от щекочущего ощущения на губах и несмело улыбнулся, приоткрывая один зеленый глаз. – Ты уже уходишь? – пробормотал он, моргая уже двумя в попытке привыкнуть к дневному свету, наполняющему комнату.
– Д-да, – подавившись буквами, кивнул Милкович, успев уже пожалеть о своем мимолетном порыве, приведшем к пробуждению Хранителя, прекрасно понимая, что реши Йен попросить его никуда не уходить, он непременно останется. – На работу нужно, – стараясь звучать убедительно, соврал он, вновь возвращая ладонь на рыжую голову, путаясь пальцами в огненных прядях и легко царапая кожу.
– Но сегодня же выходной, – чуть ли не замурлыкав от удовольствия и улыбаясь шире, напомнил Хранитель, придвигаясь ближе к брюнету.
– Марк позвонил, сказал прийти, – продолжал на ходу выстраивать свое алиби Микки, сосредотачивая внимание на уголке подушки, понимая, что посмотреть в зеленые глаза и повторить наглую ложь он не сможет. – Я ненадолго, – пообещал он и снова наклонился, забирая уже взаимный поцелуй с собой в непродолжительное путешествие в пропасть, располосовавшую его душу надвое.