В складки бархатной тьмы задрапированные, они спали,
Чья бесценная ценность могла спасти мир.
Тьма, несущая в своей груди утро,
Высматривала вечный широкий проблеск ответный,
Прихода более обширного луча ожидая
И спасения стад утерянных Солнца.
В роскошной экстравагантности мотовства Бога,
Оброненные беззаботно в расточительной работе творения,
Оставленные в складках бездонного мира
И грабителями Глубин разворованные,
Лежат золотые шейкели Вечного,
От касания, зрения и желания мысли упрятанные,
Запертые в темных пещерах половодья невежества,
Чтобы люди не нашли их и не стали как Боги.
Видение сверкало на незримых высотах,
Мудрость освещалась из безгласных глубин:
Более глубокая интерпретация более великой делала Истину,
Грандиозный переворот Ночи и Дня;
Изменились все ценности мира, возвышая цель жизни;
Вошло более мудрое слово, мысль более широкая,
Чем те, что приносит медленный труд ума человеческого,
Пробудилось тайное чувство, что может постичь
Присутствие и Величие всюду.
Отныне вселенная не была этим вихрем бессмысленным,
Кружимым инертно в небесной машине;
Она сбросила свой грандиозный безжизненный облик, –
Больше не механизм и не работа Случая,
А тела Бога живое движение.
Дух, спрятанный в силы и формы,
Был постановщиком сцены подвижной:
Красота и непрестанное чудо
Впускали пыл Непроявленного:
Бесформенный Вечный двигался в ней,
Ища в вещах и в душах свою собственную совершенную форму.
Жизнь больше не хранила бессмысленного тупого обличья.
В переворотах и борьбе мира
Он видел труд рождения бога.
Тайное знание, замаскированное как Неведение;
Судьба неизбежностью прикрывала невидимой
Игру случая всемогущей Воли.
Слава, очарованье, восторг,
Всеблаженный сидел внутри сердца неведомый;
Страдания земли были выкупом за заточенный восторг.
Общение радостное окрашивало часы проходящие;
Дни были путешественниками по предопределенной дороге,
Ночи — компаньонами его размышлявшего духа.
Небесный толчок оживил его грудь;
Утомительный ход Времени сменился восхитительным маршем;
Божественный Карлик поднимался к непокоренным мирам,
Слишком тесной для его победы становилась земля.
Когда-то лишь регистрирующая тяжелую поступь
Слепой Силы в человеческой малости,
Жизнь сейчас стала уверенным приближением к Богу,
Существование — экспериментом божественным,
Космос — души благоприятной возможностью.
Мир зачатием был и рождением
Духа в Материи в формы живые,
Природа носила в своем чреве Бессмертного,
Чтобы благодаря ему к вечной жизни взобраться.
Его существо улеглось в непоколебимом и светлом мире
И купалось в ключах чистого духовного света;
Оно скиталось в широких полях мудрости-самости,
Освещенных лучами вечного солнца.
Даже тонкая самость его тела внутри
Могла поднять земные части к вещам более высоким
И чувствовать на себе дыхание более небесного воздуха.
Она к божественности уже путешествовала:
Вознесенная на окрыленных ветрах быстрой радости,
Поднятая к Свету, которым она не могла все время владеть,
Она оставила отдаленность разума от Правды верховной
И утратила неспособность жизни к блаженству.
Все, в нас подавленное, сейчас начало появляться.
_____Так пришло освобождение его души от Неведения,
Первое духовное изменение его тела и разума.
Широкое Богознание вниз лилось свыше,
Новое знание мира изнутри расширялось:
Его повседневные мысли смотрели вверх на Одного и на Истинного,
Его обычнейшие дела текли из внутреннего Света.
Пробужденный к линиям, что Природа скрывает,
В тон ее движениям, что превосходит наш кругозор, настроившись,
Он становился единым с сокрытой вселенной.
Его хватка застала врасплох источники ее самых могучих энергий;
С неведомыми Стражами миров он разговаривал,
Он замечал формы, которые не видят глаза наши смертные.
Его широкие глаза наделяли телами невидимые сущности,
Он видел силы космические за их работой
И ощущал оккультный импульс позади человеческой воли.
Секреты Времени для него были часто читаемой книгой;
Будущего и прошлого записи
Свои фрагменты чертили на эфирной странице.