К гимну звезд Ночь пробудится,
Дни станут счастливым маршем паломническим,
Наша воля — силой могущества Вечного,
Мысль — лучами духовного солнца.
Немногие увидят то, что никто не понимает еще;
Бог вырастет, пока мудрые спят и беседуют;
Ибо человек не узнает прихода до его часа
И не будет уверенности, пока работа не сделана.
Сознание, что не знает своей собственной правды,
Блуждающий охотник на рассветы сбивающие,
Меж полюсами бытия, темным и светлым,
Движется здесь в полусвете, что выглядит всем, что есть:
Междуцарствие в Реальности
Отсекает интегральную Мысль, тотальную Силу;
Оно стоит или кружится в межпространстве неясном,
Сомневающееся в своем начале и в своем завершении,
Или бежит по дороге, что не имеет конца;
Далекое от первоначальных Сумерек и финального Пламени,
Оно живет в некоем огромном пустом Несознании,
Как мысль, в пустоте широкой упорствующая.
Словно непостижимая фраза,
Предлагающая Уму миллион толкований,
Оно придает смысл хаотичному миру.
Предположение, на сомнительные доказательства опирающееся,
Неверно понимаемое послание, спутанная мысль,
Свою цель упускающая, — это все, что оно может сказать,
Или фрагмент универсального слова.
Оно оставляет две гигантские буквы, лишенные смысла,
При этом изменяя без санкции центральный значок,
Вселенную несущий загадочную;
Словно настоящее без будущего или без прошлого,
Одной и той же революции круговерть повторяющее,
Поворачивалось вокруг своей оси в своей Пустоте собственной.
Так значение творения скрыто;
Ибо без контекста читает страницу космическую:
Ее знаки глядят на нас, как неведомый шрифт,
Словно показанная сокрытая чужим языком
Или кодом знаков величественных, ключа нет к которому,
Часть высокой параболы.
Оно несет глазам создания бренного
Грандиозность бесполезного чуда;
Себя расточая, оно может продолжаться какое-то время,
Река, что никак не может найти свое море,
Оно бежит через жизнь и смерть на краю Времени;
Огонь в Ночи — это вспышки его мощной деятельности.
Это — наша нужда глубочайшая, соединить снова
То, что сейчас разделено, противопоставлено, раздвоено,
Разведено в суверенные сферы, что никогда не встречаются,
Или отстоит, как далекие полюсы Ночи и Дня.
Мы должны заполнить лакуну огромнуюй создали,
Переплести вновь одинокую согласную закрытой конечности
С открытыми гласными Бесконечности,
Дефис соединить должен Ум и Материю,
Узкий перешеек восходящей души:
Мы должны восстановить в вещах тайные узы,
Наши сердца должны назад позвать утраченную Идею божественную,
Реконструировать совершенное слово, объединить
Альфу и Омегу в одном звуке;
Тогда будут Дух и Природа едины.
Они — края плана мистического.
В широком не имеющем признаков эфире Себя,
В неизменном Безмолвии, белом и голом,
Отчужденные, как золотые ослепительные солнца сверкающие,
Завуалированные лучом, вынести который не может ни один смертный глаз,
Нагие и абсолютные потенции Духа
В уединении мыслей Бога горят.
Восторг, сияние и тишина,
Избавленные от приближения израненных сердец,
Недоступные для Идеи, что смотрит на горе,
От Силы далекие, что кричит о своей боли,
Они в его неотъемлемом блаженстве живут.
Безупречные в самознании и самосиле,
Спокойные, они на вечной Воле покоятся.
Лишь его закон они чтут и ему повинуются;
Нет у них цели, которой им нужно было б достигнуть, задачи — служить.
Неумолимые в своей безвременной чистоте,
Всякий обман или поклонения взятку они отвергают;
Не трогаемые криком бунта и мольбою невежественной,
Они не подсчитывают нашу добродетель и грех;
К голосам, что умоляют, они не склоняются,
С заблуждением и его царством они не торгуются;
Они — стражи тишины Истины,
Они — неизменного декрета хранители.
Глубокая сдача — источник их мощи,
Спокойная идентичность — их способ знать,
Как сон неподвижна их деятельность.
Мира исполненные, глядящие на тревоги под звездами,
Бессмертные, работы Смерти и Судьбы наблюдающие,
Неподвижные, тысячелетий прохождение видящие,
Незатрагиваемые, когда длинная карта Судьбы разворачивается,