Есть план в глубокой мировой прихоти Матери,
Намерение в ее обширной и случайной игре.
Это она всегда замышляла со времен рассвета первого жизни,
Эту постоянную волю она скрывала своею игрой,-
В имперсональной Пустоте вызвать Персону,
Светом-Истиной ударить земли корни транса массивные,
В глубинах несознательных пробудить немого себя
И поднять Силу утраченную из ее спячки питона,
Чтобы глаза Безвременного могли выглядывать из Времени
И мир — незавуалированное проявлять Божество.
Для этого он свою белую бесконечность оставил
И возложил на дух дыхание плоти,
Чтобы семя Божества могло цвести в бездумном Пространстве.
Конец песни четвертой
Песнь пятая
Йога царя: Йога свободы и величия Духа
Это знание он имел первым среди во времени рожденных людей.
Пропущенный за занавес светлого разума,
Что висит между нашими мыслями и абсолютным зрением,
Он нашел пещеру оккультную, двери мистичные
Рядом с источником видения в душе,
И вошел туда, где Крылья Славы раздумывают
В безмолвном пространстве, где все вовеки известно.
Безразличный к сомнению и убеждению,
Алчущий лишь удара голой действительности,
Он разрезал шнур разума, что связывает сердце земное,
И отбросил ярмо закона Материи.
Правила тела не ограничивают духа энергий:
Когда свои удары жизнь прекратила, смерть не ворвалась;
Он отважился жить, когда дыхание и мысль стихали.
Так смог он шагнуть в то место мистическое,
Которое мало кто даже беглым взглядом может заметить,
Поднятый на миг из трудов тяжких разума
И нищеты приземленного взгляда Природы.
Все, что Боги познали, там само собой знаемо.
Там, в спрятанной комнате, немые и запертые,
Хранятся космического чертежника протокольные графики
И таблицы Закона священного,
И Книга индексных страниц Бытия;
Текст и глоссарий Ведической истины
Есть там; звезд ритмы и метры
Несущие значение движений нашей судьбы:
Силы чисел и форм символичные
И секретный код истории мира,
И корреспонденция Природы с душою
Записаны в сердце Жизни мистическом.
В рдении комнаты памяти духа
Он снова найти смог светлые заметки на полях книги,
Усеивающие точками света неясные письмена неразборчивые,
Спасающие преамбулу и сохраняющие пункт
Темного Согласия, которым все управляется,
Что встает из сна материальной Природы,
Чтобы облечь Вечнодлящегося в новые формы.
Он мог перечитать сейчас и интерпретировать заново
Ее странные символичные буквы, рассеянные непонятные знаки,
Понять ее пророчество и ее парадокс,
Ее фразы загадочные и недоступные термины,
Глубокий оксюморон[1] реплик ее истины,
И признать необходимостью верной
Ее тяжелые условия для могучей работы, –
Природы невозможный труд Геркулесов
Лишь ее искусство волшебное может осилить,
Ее закон оппозиции богов,
Ее список противоположностей неразделимых.
Безмолвная великая Мать в ее космическом трансе,
Использующая для радости и боли творения
Бесконечности санкцию на рождение формы,
Принимает упрямо для исполнения
Волю к знанию в несознательном мире,
Волю жить под правлением смерти,
Жажду восторга в сердце из плоти,
И исполняет через появление души
Чудесным рождением в плазме и газе
Мистерию договора Бога, заключенного с Ночью.
Еще раз было слышно в безмолвном космическом Разуме
Обещание Вечного его трудящейся силе
Убеждающее мировую страсть начаться,
Крик рождения в смертность
И раскрывающий стих трагедии Времени.
Из глубин похороненный секрет мира поднялся;
Он прочитал изначальный указ, спрятанный
В запертых архивах тайника духа,
И увидел подпись и огненную печать
Мудрости на скрываемой капюшоном работе Силы неясной,
Которая строит в Неведении ступени Света.
Спящее божество открыло бессмертные очи:
Он видел несформированную мысль в неодушевленных формах,
Знал Материю, носящую в чреве назначение духовное,
Разум, изучать посмевший Непознаваемое,
Жизнь, вынашивающую Золотого Ребенка.
В свете, затопляющем незаполненную пустоту мысли,
Интерпретирующем вселенную в знаках души,