Свою душу сделала нашего состояния телом;
Принимая горе и несознание,
Падение Божества из своего собственного великолепия ткало
Многообразную почву всего, что мы есть.
Идол себя есть наша смертность.
Наша земля есть фрагмент и остаток;
Ее сила спрессована веществом более великих миров
И погружена в их цветные сияния, замутненные ее дремой;
Атавизм более высоких рождений — ее,
Ее сон беспокоят воспоминания о них похороненные,
Зовущие назад сферы, из которых они пали, утрачены.
Неудовлетворенные силы в ее груди движутся;
Они — партнеры ее более великой растущей судьбы
И ее возвращения к бессмертию;
Они соглашаются разделить ее удел рождения и смерти;
Они зажигают частичные проблески Всего и направляют
Ее слепой трудящийся дух, чтоб составить
Ограниченный образ могучего Целого.
Спокойный и светлый Сокровенный внутри
Ее труд одобряет и ведет незрячую Силу.
Его обширный замысел принимает мизерный старт.
Попытка, полузавершенный рисунок есть мира жизнь;
Его линии сомневаются в их значении скрытом,
Его изгибы не соединяют их высоко задуманную завершенность.
Все же, первый образ величия здесь трепещет какой-то,
И когда сомнительные толпящиеся части встречают
Многоголосое единство, к которому они двигались,
Радость Артиста высмеет правила разума;
Божественное внезапно станет зримым намерение,
Конец докажет безошибочную технику интуиции.
График будет из встречающихся многих миров,
Куб и кристалл-объединение богов;
Разум начнет думать за бездумной маской Природы,
Сознательная Ширь заполнит прежнее грубое немое Пространство.
Этот бледный и нетвердый набросок души, человеком зовущейся,
Выведет из заднего фона долгого Времени
Миниатюру горящую вечности,
Мелкая точка бесконечности явит.
Вселенная есть процесс Мистерии.
Сперва была заложена странная аномальная база,
Пустота, шифр некоего секретного Целого,
Где зеро содержало бесконечность в своей сумме
И Все и Ничто были одним выражением,
Отрицанием вечным, матричным Ничто:
В его формах Ребенок вечно рождается,
Который живет вечно в обширностях Бога.
Движение медленного переворота затем происходит:
Газ был извергнут из некоего незримого Пламени,
Из его колец были сформированы звезд миллионы;
На новорожденной почве земли была слышна поступь Бога.
Сквозь густой дым земного неведения
Ум начал видеть и на формы смотреть
И вслепую нащупывать знание в незнающей Ночи:
Пойманная слепой каменной хваткой Сила осуществляла свой план
И создавала во сне этот огромный мир механический,
Эта Материя могла все больше осознавать свою душу,
И, подобная занятой акушерке, энергия жизни
Разрешила от бремени ноль, Все носящий.
Потому, что вечные глаза повернули на пучины земли
Прозрачную ясность внимания чистого
И увидели тень Непознаваемого,
Отражаемого в безграничном сне Несознания,
Поиски творением себя свое движение начали.
Дух грезил в грубом космическом вихре,
Ум плыл в соке жизни неведающий
И груди Материи кормили Идею божественную.
Чудо было рождено Абсолютного;
Бесконечность надела конечную душу,
Весь океан жил внутри капли скитающейся,
Временем сотворенное тело поселило Неограничиваемого.
Жить этой Мистерией пришли сюда наши души.
Провидец внутри, который знает этот организованный план,
За нашими сиюминутными шагами сокрытый,
Вдохновляет наш подъем к невидимым высям,
Как когда-то прыжок в пучину к земле и жизни.
Его зов достиг Путешественника во Времени.
Обособленный в одиночестве неизмеримом,
Он путешествовал в своей одинокой силе безмолвной,
Неся ношу желания мира.
Бесформенная звала Тишина, Свет безымянный.
Над ним неподвижный был белый Луч,
Вокруг него — Молчания вечные.
Пределов установленных не было для высоко идущей попытки;
Мир за миром обнаруживал свои хранимые силы,
Небо за небом — свои счастья глубокие,
Но еще незримый Магнит тянул его душу.
Одинокая фигура на лестнице Природы гигантской,
К неразличимому концу он взбирался
На голой вершине сотворенных вещей.
Конец песни первой
Песнь вторая