Летело мимо нее на орлиных крыльях через небеса памяти.
Словно в многоцветном внутреннем рассвете пылающем
Ее жизни дороги широкие и сладкие тропы
Лежали, под ее солнечно-ясным запечатлевающим взглядом прочерченные
Из светлой страны дней ее детства
И голубых гор ее воспаряющей юности,
И райских рощ и павлиньих крыльев Любви
К радости, ухваченной под тенью рока безмолвной,
В повороте последнем, где состязались небеса с адом.
Двенадцать месяцев страстных вели в день судьбы.
Абсолютная сверхъестественная падает тьма
На человека порой, когда он приближается к Богу:
Час приходит, когда бессильны все средства Природы;
Из защищающего Неведения вытолкнутый
И отброшенный к своей обнаженной главной нужде,
Он, наконец, должен выбросить из себя свою душу поверхностную
И быть сущностью неприкрытой внутри:
Этот час теперь настал для Савитри.
Она точки достигла, где либо жизнь должна оказаться напрасной,
Либо, в ее нерожденном элементе разбуженная,
Ее воля должна отменить судьбу ее тела.
Ибо только нерожденного духа сила безвременная
Поднять может ярмо, навязанное рождением во Времени.
Только Сам, что строит эту фигуру себя,
Может стереть эту фиксированную бесконечную линию,
Что соединяет эти меняющиеся имена, эти несчетные жизни,
Эти забывчивые персональности новые
И хранит, все же, таящийся в наших сознательных актах
След старых забытых мыслей и дел,
Отвергнуть наследство наших похороненных самостей,
Обременительное наследование нашим исчезнувшим формам,
Допускаемое слепо душою и телом.
Эпизод в незапамятной повести,
Ее начало утеряно, ее мотив и фабула скрыты,
Жившая когда-то история создала и подготовила
Наш настоящий удел, ребенка прошлых энергий.
Фиксированность космических последовательностей,
Скрепленных скрытыми неизбежными звеньями,
Она должна разорвать, вытеснить своей души силой
Свое прошлое, преграду на дороге Бессмертного,
Сделать разрушенную почву и форму своей судьбой заново.
Разговор изначальных Богов,
Встречающих на границах неведомого,
Ее души спор с воплощенным Ничто
Должен быть выигран на фоне опасном, неясном:
Ее существо должно встать лицом к лицу со своей Причиной бесформенной,
Против вселенной положить на весы свою самость единственную.
На нагом пике, где Сам один на один с Ничто
И жизнь не имеет смысла, а любовь — места стоять,
Она должна защищать свое дело на краю угасания,
В пещере мира смертельной беспомощное требование жизни отстаивать
И доказать свое право быть и любить.
Изменена должна быть Природы экономика грубая;
Она должна завоевать освобождение от оков своего прошлого,
Страдания старый счет погасить,
Старый долг души из Времени вычеркнуть,
И избавиться от тяжелого рабства у Богов Кармы,
Непрощающего Закона медленной мести
И глубокой необходимости в боли всеобщей,
И тяжкой жертвы, и трагического следствия.
Из-за безвременного барьера она должна вырваться,
Своими глубинами мыслящими пропитать чудовищную тишину Пустоты,
Смотреть в одинокие глаза Смерти бессмертной
И своим нагим духом мерить ночь Бесконечности.
Великий и печальный момент был сейчас близко.
Войско в доспехах, марширующее к своему року,
Последние долгие дни прошли тяжкой поступью,
Долгие, но слишком быстро прошедшие, к концу слишком близкие.
Один среди множества возлюбленных лиц,
Знающий среди неведающих счастливых сердец,
Ее вооруженных дух наблюдал за часами,
Прислушиваясь к предвиденному ужасному шагу
В близкой красе дебрей безлюдных.
Боец на безмолвной страшной арене,
В мире неведающем, она стояла за мир:
Помощника у нее кроме Силы внутри не было;
Там не было земных глаз свидетельства;
Боги свыше, одна Природа внизу
Были зрителями этого могучего спора.
Вокруг нее были суровые в небо глядящие горы
И зеленый шепот глубокомысленных обширных лесов,
Свои приглушенные заклинания непрерывно бормочущих.
Густая, пышная, пестрая самозакутанная жизнь
Драпировалась в яркую монотонность изумрудную листьев
И пробивающимися лучами солнца и цветами веселыми
Окружала ее судьбы уединенную сцену.