В тех мрачных знаках, что ощущала Ночь незрячая;
Бездонное Ничто заполонило мир.
10. Очнувшаяся сила падшей, но безграничной сущности1,
Что пробудилась меж первым и последним Небытием,
Взывая к сумрачному лону, из которого пришла,
От таинства непостижимого рождения
И медленного умирания отвернулась
15. И страстно захотела достигнуть завершения в пустом Ничто.
Там, в темноте начала всех начал,
Немая видимость Непознаваемого, лишенная особенностей полностью,
Извечно повторяющая несознательное действо
И вечно продлевающая слепую волю,
20. Баюкала вселенскую дремоту невежественной Силы,
Чей сон, направленный на созиданье, зажигает солнца
И жизни наши в сомнамбулическом кружении несёт.
Наперекор гигантскому, пустому трансу этого Пространства,
Его оцепененью, хаосу без мысли и без жизни,
25. Как тень, кружащая в бездушной Пустоте,
Отброшенная вновь в бездумные виденья,
Земля вращалась в одиночестве, покинутой в пустынных безднах,
Забыв свой дух, свою судьбу забыв.
Бесстрастны были небеса, безлики, тихи и пустынны.
30. Затем в непостижимой темноте зашевелилось что-то;
Движенье смутное, невероятная Идея,
Настойчивое нечто, безо всякой цели, неудовлетворенное,
Желающее быть, но как того достичь не знающее вовсе,
Дразнило Несознанье, чтобы осознать Неведение.
35. Та судорога, что пришла, оставила дрожащий след
И место предоставила неутоленному и старому желанию,
Чтобы оно смогло в тиши безлунного подвала подсознания
Взглянуть наверх и свет искать, отсутствующий там,
Закрытые глаза пропавшей памяти напрячь пытаясь,
40. Как тот, кто ищет «я» свое былое,
Но лишь встречает одни останки своего желания.
И было это так, как если б в глубине Ничто,
В самом ядре его предельного распада,
Скрывалась некая себя непомнящая сущность;
45. Живой она осталась в убитом и погребенном прошлом,
Приговоренной, чтоб восстановить усилие и боль,
Ожив в еще одной вселенной несбывшихся надежд.
Сознание без формы возжелало света,
А провидение пустое стремилось к отдаленным изменениям.
50. Как будто детский пальчик, коснувшийся щеки,
Напомнил о постоянной потребности в еде
Вселенской Матери, внимание к ребенку потерявшей;
Простор угрюмый охватило страстное желание младенца.
Вот, незаметно где-то была пробита брешь:
55. Трепещущая линия одна, большая,
Как смутная улыбка, влекущая заброшенное сердце,
Тревожила далекий край туманного сна жизни.
С другого края беспредельности прибыв,
Глаз божества проглядывал из тех немых глубин;
60. Посланником от солнца, казался он
Средь плотного вселенского покоя,
Скучающего мира и оцепенения застоя;
Пришел искать он дух покинутый и одинокий,
Упавший слишком низко, чтобы вспомнить забытое блаженство.
65. И вклиниваясь в космос, лишенный разума,
Его послание проползло сквозь тишь глухую,
Взывая к приключению сознания и к радости,
И, покорив разочарованную душу самой Природы,
Принудило добиться вновь согласья осязать и видеть.
70. В беззвучной Пустоте была посеяна надежда
И чувство рождено в глубинах темноты,
И в сердце Времени затрепетала память,
Как если б душу, что давно мертва, подвигли к жизни:
Но то забвение, которое приходит вслед падению,
75. Покрыло пятнами исписанные сплошь таблички прошлого,
И нужно было всё разрушенное воссоздать,
И скрупулезно проработать старый опыт ещё раз.
Всё можно сделать, если есть прикосновенье бога.
Надежда проскользнула там, где не осмеливалась быть,
80. Среди покинутого безразличья Ночи.
И как просящий милостыню во враждебном мире,
Осиротелый, изгнанный отыскивать пристанище,
С изяществом рисковым, инстинктивным,
Как странствующее чудо без собственного места жизни,
85. В укромный закоулок неба пришел
Неясный зов неспешного чудесного движенья.
Настойчивая дрожь творящего прикосновенья
Уговорила темное, инертное спокойствие,
И красота, и чудо разбередили божьи небеса.
90. Блуждающая длань неяркого чарующего света,
Что озарила блеклый край мгновенья,
Пометила там раму золотую с мерцающим на ней шарниром
На приоткрытых на границе тайны вратах мечтаний.