Из двух его неизменных в эту зиму спутников, Артуха и Месака, не ожидавших, что он так скоро сядет вновь на коня, дома оказался только Артух. Канит не стал звать ещё кого-то, посчитав, что и одного Артуха будет довольно. Спустившись от ворот крепости коротким путём по крутому северо-западному склону к Хараку, Канит дал волю Рыжику, погнав его во весь дух по знакомой дороге вдоль реки на запад. Следом, пригнувшись к развевающейся гриве узкозадого каракового меринка, не отставая, летел его товарищ.
Появление Канита возле кошары Хомезда стало полной неожиданностью. По какой-то особенной, недоброй тишине, витавшей над стойбищем, как будто там лежал покойник, по сумрачным лицам топтавшихся во дворе старика Хомезда, его старухи-жены, невестки и старшего внука, спешивших отвести глаза, как только сын вождя обращал на них свой испуганно-вопрошающий взгляд, Канит тотчас понял, что угнетавшее его с самого утра предчувствие беды, оказалось правдой. Сердце Канита дрогнуло и оборвалось. Не сразу справившись с закупорившим горло комом, он наконец выдавил из себя:
- Что с Зобеной?
Глядя на покрытую пеной оскаленную морду, мокрую шею и грудь наехавшего на него канитового коня, старый чабан испустил скорбный вздох. Затем, по-прежнему не решаясь поднять глаза на лицо Канита, словно чувствуя себя перед ним виноватым, сообщил, что с полчаса назад сюда явились сыновья Октамасада, Скиргитис и Сакдарис, и увезли Зобену с дитём в Тавану. Как это Канит с ними разминулся?.. Скиргитис сказал, что у его жены пропало молоко, ему нужна кормилица и он выбрал Зобену.
- А она? - глухим сдавленным голосом спросил Канит, перебирая и скручивая пальцами над конской холкой повод.
- А что она? Против воли хозяина разве пойдёшь? Всплакнула маленько, собралась да и поехала... Скиргитис пообещал, что её сын станет воином, боевым побратимом его сына...
Смахнув навернувшуюся слезу, старик отвернулся. О том, что Скиргитис оставил ему в утешение четыре амфоры греческого вина, он предпочёл умолчать.
Каниту некогда было переживать. Выяснив главное (у него будто камень с груди свалился - Зобена жива!), он резко рванул повод, развернув на месте заплясавшего на задних ногах коня.
- Хомезд, на коня, живо! Пусти по следу собаку! - крикнул он стоявшему между двух привязанных к кибитке коней, вцепившись левой рукой в обитый заиндевелым железом обод колеса, внуку старика, глядевшему на него с мольбой и надеждой.
Сорвавшись с места, юноша заскочил в отцовский шатёр и тотчас выскочил оттуда с расшитой поющими на зелёных ветках коричневыми соловьями подушечкой, впопыхах забытой Зобеной. Дав понюхать подушечку одному из крутившихся в стойбище псов, он поспешно отвязал от колеса кибитки коня, прыжком взлетел на его покрытую волчьей шкурой спину, продолжая сжимать в правой руке подушечку Зобены, и устремился с места в карьер вместе с Канитом и его телохранителем вслед за взявшей след собакой.
Минут через пять пёс, радостно виляя хвостом, уверенно свернул в ближайшую спускавшуюся к Хараку балку. Теперь стало ясно, почему они разминулись: Канит с Артухом въехали на взгорье по соседней балке, расположенной дальше к востоку.
На выезде из балки, где протоптанная конями в глубоком снегу между росшими на пологих склонах заснеженными кустами и деревьями узкая дорожка круто завернула вправо, они наткнулись на пятёрку сбившихся в кучу коней. На двух из них сидели всадники, с беспокойством схватившиеся за рукоятки акинаков, оглянувшись на донёсшийся из балки топот. Канит узнал Оходиака и Сеавага - молодых приятелей Скиргитиса. Развернувший поперёк тропы серого в красную гречку коня Сеаваг левой рукой придерживал у живота корзинку с закутанным в лисью шкуру дитём Зобены. Три других коня, среди которых Канит узнал мышастого мерина Скиргитиса и буланую кобылу Сакдариса, стояли без всадников чуть впереди.
Протоптанная по колено в рыхлом снегу дорожка вела от коней влево, к густо облепленным снегом высоким кустам лещины.
Не ответив на приветствия глядевших на него с растекшимися по губам ухмылками скиргитисовых телохранителей, Канит погнал коня вслед за собакой в орешник.
Раздвинув грудью коня гибкую лозу, Канит выткнулся на скрытую в кустах небольшую прогалину. На ней, по колени в снегу, вполоборота к Каниту стоял Скиргитис. Перед ним, согнувшись в пояснице, застыла Зобена. Удерживая её лицо возле своего живота за рассыпавшиеся вокруг головы волосы, он быстро и резко пихал в её приоткрытый, сочащийся обильной слюною рот свой торчащий из распахнутого овчинного полушубка розовый "рог". В то же время стоящий напротив брата Сакдарис, светясь блаженной улыбкой, с силой вонзал свой разбухший "конец" в заголённый круглый бело-розовый зад Зобены, цепко ухватившись ладонями за её выгнутые колесом у поясницы бёдра.
Внезапное появление здоровенного чёрного пса, с громким лаем заскакавшего вокруг них по полянке, на миг сбило насильников с размеренного темпа. Не вынимая "конец" из тёплого женского рта, Скиргитис зло взмахнул плетью, попытавшись достать вредоносную псину, но пёс, взвизгнув, успел отскочить под передние ноги проломившегося в этот момент сквозь орешник коня.
- А-а, это ты, Канит! - оскалил в ухмылке крепкие волчьи зубы Скиргитис, подняв горящие удовольствием глаза на появившееся из кустов вслед за вспененной конской мордой раскрасневшееся лицо и сердито насупленные брови младшего сына вождя. - Ты поспел как раз к обеду! Давай, слазь, позабавься с моей новой служанкой, пока батя не видит! Ха-ха-ха!.. Я сейчас кончу.
- А ну, отойдите от неё оба! - с зазвеневшей металлом в голосе угрозой крикнул вполголоса Канит. - Ну! Я кому сказал!
Подав Рыжика вперёд, он с силой пихнул подошвой скифика в бок стоявшего ближе к нему Сакдариса. Выпустив из рук бёдра Зобены, тот зарылся упрятанной в башлык головой в снег.
- Канит, ты чего?! - лёжа на боку, недоуменно воскликнул Сакдарис, выплюнув набившуюся в рот снежную кашу.
Не обращая на него внимания, Канит вперил бешено сверкающие из-под по-отцовски сурово сведённых над переносицей бровей глаза в Скиргитиса.
- Отпусти её! Ну! Кому сказано! - Канит рванул из ножен акинак. - Зарублю!!
Ухмылка медленно сползла с побледневшего лица Скиргитиса. Глядя на пляшущее перед самым его носом отточенное стальное жало, он неохотно разжал кулак с волосами Зобены. Зобена тотчас натянула на бёдра лежавшие в ногах шаровары, зачерпнув пригоршню снега, быстро отёрла рот и, не поднимая глаз, отступила к орешнику за крупом канитового коня.
- Ты что, дурной? Не мог подождать, пока мы кончим? - спросил недовольным тоном Скиргитис, пряча всё ещё напряжённый "конец" в штаны. - Из-за какой-то драной сучки поднял меч на родных братьев?.. Видно, мало тебе отец всыпал! Ничего-о - сегодня добавит...
- Ступай к коням, - приказал Канит Зобене и, развернув коня, поехал следом, всё ещё держа в опущенной правой руке обнажённый акинак.
- Хомезд, возвращайся в кошару, - велел он юному чабану, подъехав вслед за псом и Зобеной к стоящим на тропе коням и всадникам, с опаской глядящим на его стальной клинок. Лишь теперь, заметив их удивлённые взгляды, Канит не без труда засунул акинак нервно дрожащей рукой обратно в ножны. - Зобена поедет со мной.
Сев с помощью Артуха на игреневую кобылу, Зобена забрала у Сеавага плетёнку со своим раскричавшимся в чужих руках младенем.
- Ваших коней я тоже заберу, - объявил Канит выбравшимся из орешника двоюродным братьям. - Прогуляетесь пешочком.
Накинув на шею Рыжика отобранные у Оходиака и Сеавага поводья скиргитисова мерина и сакдарисовой кобылы, Канит с Зобеной переехал по хрупкому ледку на другой берег Харака, где проходила дорога. Артух сзади прикрывал их спины.
- Ну, Канит, я тебе это ещё попомню! - раздражённо крикнул им вслед Скиргитис.
Потеснив своих телохранителей на крупы, сыновья Октамасада сели на их коней и, клокоча праведным гневом, неспешно порысили за унесшимися далеко вперёд, вздымая за собой снежные вихри, тремя всадниками на пяти конях.