Нож Архилоха, звякнув, присоединился к небольшой, но вполне ощутимой горке серебра, поблескивающей на столе.
— Э-э, моряк, — разочарованно протянул третий игрок. — Маловато.
Архилох засопел.
— Раздеться мне, что ли?
— Оставь, Бастак, — Савмак снова приложился к пиву. — Не все ли равно?
— Ладно, — засмеялся Бастак. — Можешь не раздеваться. Никому твои лохмотья не нужны. Нож, может, пригодится.
— Покаркай… — сердито проворчал моряк.
Савмак засмеялся, поперхнулся пивом и снова засмеялся.
— Хватит ржать, — оборвал Архилох. — Играть будешь?
— Выигрывать, дружок, выигрывать, — Бастак лениво собрал кости в глиняный стаканчик, потряс. Архилох беззвучно пошевелил губами. На костистом лице его проступили красные пятна, он схватил рыжую бороду в кулак и замер. Глаза неожиданно широко раскрылись и заблестели.
Кости с глухим стуком рассыпались по доскам стола. Бастак выругался.
— Вот так, — назидательно сказал Савмак, вытирая рукой усы, отставил пустую чашу и с улыбкой посмотрел на расстроенное лицо Бастака. — Не хвались раньше времени.
Архилох довольно прищурился на узор костей, смахнул их в тяжелую ладонь, тряхнул и с размаху вывалил на стол.
— Ф-фу-у… — выдохнул моряк. — Наконец-то… Эй, хозяин!
Хозяин погребка, одноглазый Садал, подкатился к ним, заранее распустив все складки, бугорки и вмятинки своего жирного лица в одну приторную улыбку:
— Что, звал, золотце?
— Вина тащи.
— Сейчас, дорогой, сейчас, — тенорок еще опускался на игроков, а Садал в другом углу уже нацеживал в кувшин золотистой жидкости.
— Мне эта бурда надоела, — кивнув на пиво, сказал Архилох. — Не знаешь, что делать, то ли пить, то ли отплевываться.
Он приготовился ссыпать в кошель выигранные деньги.
— Больно уж ты, моряк, торопишься, — лениво сказал Савмак. — Я ведь еще не метал. — Он бросил на стол несколько монет. — Или ты боишься?
Рука Архилоха повисла над тусклой горкой металла. Он настороженно глянул на Бастака, молча переживавшего проигрыш, перевел взгляд на Савмака.
— У меня же… — начал было он.
— У меня не меньше будет, — перебил Савмак, аккуратно сгребая кости в стаканчик.
— Уверенный какой… — сказал Архилох, убирая руку. Вернувшееся было хорошее настроение мигом улетучилось.
Савмак поставил стаканчик на стол. Подкатился колобком Садал, кувшин с вином плавно и мягко опустился рядом с серебром.
— Играешь или нет? — сердито спросил Архилох.
Савмак легонько, щелчком, толкнул стаканчик. Кости прокатились по столу.
— Вот это да… — сдавленно рассмеялся Бастак. — Впервые вижу.
Архилох одним глотком опорожнил чашу, скривился:
— Я думаю, чего оно такое дешевое… — Он повернулся к хозяину и крикнул: — Эй, Садал! Образина одноглазая, ты что, мочишься в бочку, что ли?
Моряки, заполнявшие погреб, грохнули. Посыпались шуточки насчет качества Садалова вина. Садал из своего угла немедленно откликнулся:
— А что делать, золотце? Виноград — он ведь денег стоит. А с нашей нищетой — какие там деньги! Быть бы сытым. Так мы уж так, по-простому. Не взыщи!
— Тьфу ты, — отвернулся Архилох.
— Ладно, — сказал Бастак. — Мне пора.
Он поднялся со своего места и сутулясь пошел к выходу. Савмак проследил, как его плащ слился с темнотой дверного провала.
— Везет тебе… — сказал Архилох. — Впервые такого везучего встречаю. Очень мне это не нравится.
— Да? — Савмак сгреб выигрыш и поднял глаза на моряка. — А почему?
— А потому.
Архилох налил себе вина. Подумал, налил и Савмаку.
— Ты тоже пей.
— Не хочу, спасибо. Так почему?
Архилох пил жадно, не замечая, что вино течет по груди. Допив, поставил чашу на стол. Некоторое время молча смотрел на Савмака, подперев голову рукой.
— Как приходим мы в Пантикапей, — задумчиво сказал он, — так я все думаю: нет тебя уже. Думаю — спрошу у кого-нибудь: «Где Савмак?» А мне в ответ: «Какой такой Савмак? А-а, везучий такой… Счастливчик…» — Архилох недобро усмехнулся. — Спрошу… Ну, хоть у одноглазого. — Он кивнул в сторону хозяина — «У, золотце, скажет, так то когда еще было. Народ-то у нас — ух, злой! Ну вот, не понравился он, дружок твой, одному. Ну и…»
— Вот как?
— Смеешься? — Худое лицо Архилоха стало совсем красным. — А… ты не смейся. Обязательно найдется кто-нибудь и всадит тебе… такой вот нож, — он кивнул, — в глотку. Я и сам порой не прочь.
Савмак со спокойным интересом смотрел на него.
— Да-да… И не скалься… Это я не из-за… Не из-за проигрыша. Не люблю я тебя. Не знаю, почему. А может, знаю. А…