Сам Рабус как живописец тяготел к романтизму, но в то же время интересовался реалистическим направлением в искусстве. Такая двойственность для него весьма характерна. Конечно, в большей степени он был романтик, и это оказывало определенное влияние на учеников и, в частности, на Алексея Саврасова, его первые работы, выполненные в училище.
Картины Карла Ивановича отличались тщательностью исполнения, были написаны с немалым профессиональным умением и мастерством. Таковы его виды Греции, Италии, Крыма, Малороссии, картины, на которых изображены Московский Кремль, храм Василия Блаженного, Спасские ворота, общий вид Москвы с Воробьевых гор…
Это была в самом буквальном значении слова — видовая живопись, недаром и самого Рабуса, как и других подобных мастеров, называли не пейзажистами, а видописцами. Они писали виды, которые действительно требовали большого мастерства, определенных традиций, знания законов пропорций и перспективы, и Саврасов тоже пройдет хорошую школу этого рода живописи, его учитель — один из лучших ее представителей.
Видные деятели русского изобразительного искусства с уважением относились к Рабусу, чей дар художника органично сочетался с пытливым интересом к науке, литературе, прислушивались к мнению этого человека, наделенного поистине энциклопедическими знаниями. С Рабусом поддерживал дружеские отношения, переписывался великий, неоцененный своим временем художник Александр Иванов, создатель «Явления Христа народу», смелый новатор и в пейзажной живописи, в передаче щедрого многообразия природы, в постижении и изображении пространства. Отец художника — Андрей Иванович Иванов был профессором Петербургской академии и одним из учителей Рабуса. Карл Иванович в своих письмах к Александру Иванову, написанных еще до того, как тот уехал в Италию, сообщал ему списки книг для чтения, произведений всемирно известных писателей, переводил высказывания иностранных авторов о художниках.
Дом Рабуса в Москве, на Садовой, был всегда открыт для друзей и знакомых. По четвергам здесь собирались гости. На эти вечера приглашались и ученики. Бывал на них и Алексей Саврасов, к которому Карл Иванович относился с симпатией, предугадав недюжинный талант в этом высоком молчаливом юноше. Рабус жил в собственном доме, в приходе Николы в Грачах, в трогательном согласии с женой своей Олинькой, на которой женился по любви в Малороссии. У него была прекрасная библиотека, собрание эстампов. И разные научные приборы, микроскопы, камера-обскура, телескопы, маленькая обсерватория на крыше дома, напоминавшие гостям о научных занятиях хозяина. Карл Иванович часто говорил: «Век живи — век учись». Он горячо ратовал за то, чтобы молодые художники формировались просвещенными, всесторонне образованными людьми.
Наравне с живописью Рабус любил литературу, преклонялся перед Пушкиным, Гоголем, хорошо знал творчество европейских писателей. Он сам писал стихи и прозу, но из скромности или сознания художественного несовершенства написанного ничего не публиковал. Общительный, веселый по природе, пылкий, остроумный, Карл Иванович был дружен с московскими литераторами. Он посещал литературные вечера участника войны 1812 года, автора «Писем русского офицера», поэта Федора Глинки, чьи стихи нередко становились популярными песнями и романсами, писателя Александра Вельтмана, создавшего ряд исторических и социально-бытовых романов.
На четвергах Рабуса никогда не воцарялась скука. Гости были люди разные — и по возрасту, и по своим занятиям: художники, студенты, питомцы училища, литераторы, ученые, музыканты, но неизменно жизнерадостный и обаятельный Карл Иванович умел всех объединить и сблизить.