Ну, кто бы сомневался, какие еще игры мог придумать для детей Уваров?
Руслан подошел к кровати, забирая часть одежды, которую ему оставила Зина, пока он был в душе. И снова поспешил к окну, посмотреть, как идут первые подготовительные испытания для приема в десантники. Андрей выстроил всех в одну линию и объяснял условия новой армейской игры. Присмиревшие дети беспрекословно слушали своего командира и тренера, жадно внимая каждому слову.
Видимо, армейские игры привлекли внимание остальных взрослых. Или они тоже хотели побыть немного десантниками под безжалостным руководством Уварова.
Первой в поле зрения Руслана появилась Полина, которой чуть больше месяца назад исполнилось шестнадцать. Старшая дочь как раз переживала острый период подросткового отрицания всего и всех, часто дерзила, отстаивая свое не всегда верное мнение. Единственными авторитетами, которым она давала шанс и прислушивалась, были прадед Вилен и Зиночка.
Руслан очень болезненно переживал взросление дочери, старался ее оберегать, но его заботу и разумные запреты Полина принимала в штыки, часто с ним ссорилась, потом просила прощения, мирилась, клялась в вечной дочерней любви, уверяя, что он лучший папочка на свете. И снова ссорилась с ним по мелочам. Чаще их мирила Зина, смягчая острые углы недопонимания между отцом и старшей дочерью.
Как раз сейчас Поля выкатила на улицу кресло с дедом. Тот недавно подвернул ногу и неудачно упал, и в последнюю неделю был вынужден пересесть в инвалидное кресло. Лежать смирно и болеть неугомонный Вилен Захарович, которому было уже далеко за восемьдесят, не собирался. Тем более, когда в доме намечался детский праздник. Но даже из своей болезни дед, не терявший оптимизма, сумел извлечь выгоду.
Или только Руслан заметил, как дед охал, провоцируя сочувствие у окружающих гостей. И внезапно глох сразу на два уха при виде красивых дам. Переспрашивал и просил наклониться, чтобы повторить сказанное. И в эти моменты незаметно, но жадно обнюхивал красивых женщин, довольно жмурясь. Но дед глох очень избранно, всех мужчин он прекрасно слышал и не играл в тугоухость.
Вдали от всей компании Руслан заметил Матвея с планшетом для рисования. Сердце Руслана болезненно сжалось, в этом году сыну будет четырнадцать. Благодаря занятиям в центре с самого раннего возраста, усилиям тети, которая все свое время посвятила его сыну и вниманию Зины, которая с ним много занималась, Матвей сильно прогрессировал. Наблюдавшие его врачи давали очень осторожные прогнозы, что со временем мальчик полностью адаптируется и вполне сможет жить самостоятельно.
После окончания начальной школы в коррекционном классе, Матвея перевили в обычную школу, но на домашнее обучение. Учился он хорошо и быстро осваивал школьную программу, даже с опережением. В коррекционной школе программа обучения сильно отличалась в сторону облегченности, что только могло навредить смышленому ребенку.
Первой мысль перевести Матвея в обычную школу подала Зина. Руслан, выслушав доводы жены, согласился. Мнению Зиночки в этом вопросе он доверял полностью. Она же окончила педагогический, и уже несколько лет работала на полставки логопедом в детском саду в их районе.
Отношения с сыном у него были близкие настолько, насколько это возможно с молчаливым, сторонящимся чужих людей мальчиком, с так и не снятым диагнозом аутизма. Отцу Матвей доверял, признавая его как главного авторитета. Что-то спрашивать и советоваться он приходил именно к папе. Приходил, когда сам хотел или испытывал потребность.
Что-то выяснять, допытываться у него было почти бессмысленно, Матвей замыкался и переставал разговаривать. Зина успокаивала Руслана, объясняя, что мальчик взрослеет, вступая в подростковый возраст, и нужно уважать его личное пространство и оберегать комфорт, что поможет сохранить столь хрупкое доверие между ними.
Руслан радовался за успехи и прогресс сына, и боялся спугнуть удачу.
А еще сын любил очень рисовать, заставляя Руслана иногда ворошить горькие воспоминания о биологической матери Матвея. Нет сомнений, именно от Норы сыну достался талант и любовь к рисованию. Рисование его успокаивало, и было средством коммуникации. Руслан только удивлялся, когда рассматривал рисунки Матвея. Сын был внимательным, подмечающим интересные детали, и обладающий почти фотографическим способом изображения всего, что видел вокруг.