Алевтина не знала, как бороться с наваждением глупой влюбленной племянницы, которая уперлась рогом в своего инвалида. Все попытки образумить пресекала на корню, говоря, что любит и никто ей больше не нужен. В такую любовь Алевтина не верила, убежденная, что инвалид, которого все величали странным именем Кондрат, использует наивную Юленьку, и причиндалы свои мужские есть куда пристроить и коляску на ком таскать нашел. Теперь, он одуревшую от любви Юльку не отпустит, будет шантажом и на жалость брать. Но Юлька, истосковавшаяся по мужским рукам и причиндалам в известных местах, слушать разумных доводов родных, не желала.
Алевтина злилась на этого Кондрата, даже больше своей сестры, родной матери Юли. Вот, как родная мать допустила такое безобразие, охмурили девку сладкими речами и томными ночами, а они с отцом только неодобрительно головой качают, как два беспомощных болванчика. Со своей дочерью она не допустит такой глупости, да и Зиночка девочка послушная и не строптивая, какой вдруг стала Юля в последнее время. А ведь была такой скромной и тихой девочкой...
Что же делать? Юля дурной пример подает ее Зиночке, а вдруг и дочка взбрыкнет, тот «самый возраст» подходит. Алевтина любила свою дочку, вложила в нее все силы, отдала лучшие годы, проведя их в личном одиночестве. Ее блудливый муженек загулял, и козел порхатый, встретил, типа, новую любовь. Нужно было ему как-то оправдать свое распутство.
Саму Алевтину в тот момент замучили женские болезни, не позволяющие полноценно обслуживать мужа в постели. Как же все мужики примитивно устроены, все время в поиске, куда свои причиндалики засунуть. Оторвать бы им это самое место под корень, к чертям…
Алевтина тогда думала, не переживет измены и последующего ухода мужа. Сколько раз стояла с веревкой на кухне, прикрепляя ее к вбитому в потолке крюку, но маленькая беззащитная Зиночка, нежный цветочек, заставила ее одуматься. Что будет с дочкой, кому она нужна будет, кто ее крепче родной матери любить будет?
А кто-то спросил, как Алевтине пришлось одной дочь поднимать, экономя каждую копейку? С беспутного папашки приходилось трясти на содержание Зины. С большим трудом, но он подкидывал по мелочи, бубня, что зарабатывает мало, а другую семью тоже кормить надо. Алевтина заявляла «кобелине», раз уж завел гарем из баб и детей, то изволь содержать.
Зинка мала была, не помнит, как однажды зашла на кухню, увидев стоящую Алевтину на табуретке с веревкой в руках и рыдающую в голос от бессилия. Дочка испугалась, заплакала, не понимая, что происходит. На кого оставить сиротой Зиночку? Нет, дочка у нее вырастет без этих глупостей, Алевтина на корню пресечет гулянки и пьянки, нынче девки молодые, да ранние.
Алевтина даст дочери правильное воспитание, на то она и мать, а не ехидна…
***16/5
Зине пришлось уйти в глухую оборону от родной матери…
Матушку переубеждать в чем-либо занятие бесполезное, Зина не любила ругаться с мамой, и чаще предпочитала промолчать. Но на примере сестры поняла, что если не будешь бороться, то за тебя все решат родные. А теперь у Зины был тайный секрет, о котором матери нельзя ни в коем случае знать. Реакция мамы была почти предсказуемой, но Зиночка не хотела проверять свои предположения на практике.
Зина любила маму, но помыслить не могла, чтобы ей рассказать о личных переживаниях, спросить совета. Она до сих помнила, как злилась мама на вопросы об отце. Когда он придет их навестить? Почему он их забыл и больше не любит?
Зиночка очень тосковала по отцу, потом привыкла, что папа приходит ее поздравить два раза в год, на день рождения в ноябре и на новый год. Приносит в подарок игрушки и одежду, которые ей уже не по возрасту. Папа не замечал, как дочка выросла. Когда приходил, то неловко жался, целовал в щечку и спрашивал «Как твои делишки?». Зине столько всего хотелось рассказать, но папин равнодушный тон не выражал никакого интереса к ее ответам.
А потом в «права» вступала мама, уперев руки в бока, она обвиняла папу во всех грехах смертных, безразличии к родной кровинушке. И еще много в чем был виноват папа, Зина тогда была маленькая, и половины предъявляемых претензий не понимала. А потом, глубокой ночью, она слышала, как тихонько воет мама, стараясь не разбудить дочку.
Папу Зина видела последний раз несколько лет назад. И уже разучилась по нему скучать.
Так они и жили вдвоем в коммуналке, где у них соседом был пьющий дядя Егор, Лешкин отец. С ним мама тоже постоянно устраивала разборки, сдавала в милицию, периодически вызывала сына, чтобы привести соседа в чувство или выгнать его дружков-алкоголиков.