- Зинаида, так весь мир, типа состоит из «братьев и сестер». Знаешь, папенька мне долго вдувал в уши про «семью и братство», скажем так, мотивировал… - заметив обиженно обжигающий взгляд Зины, тяжко вздохнув, потребовал. – Да, не смотри ты на меня так! Тебе приговор уже вынесли! Не смоешься от меня, раз тебя сестрой мне назначили…
***17/5
Начались школьные будни, уроки, перемены, дополнительные занятия, общешкольные мероприятия… Словно бесконечный «день сурка» ученика.
Через несколько дней внимание к Зине ослабело, когда стало понятно, что через нее не так просто познакомиться с Максимом Подгорным. Только Таня Дроздова не теряла надежды, верила в свою удачу, являясь самой преданной музфанаткой Макса. Дроздова назойливо крутилась возле Зины, по сотне раз спрашивая, какой он в жизни, кумир девчачьих сердец?
Костя, если был рядом, обычно разгонял девчачий балаган по интересам, и выручал Зину, вынужденную повторять одну и ту же историю, что Максим являлся бывшим одноклассником сестры, познакомить не может, на дачу приезжал навестить старых друзей. Правду сказать им Зина не могла. Девчонки частично перенесли свое общение к Зине на «стену вконтакте», лайкая фотографии с Максом и пространно рассуждая, насколько он великолепен, безмерно талантлив и просто «красотуля и заинька».
С Костей отношения налаживались тяжело, он тут же искал Зину на переменах, стоял рядом стеной, буравя «ходоков» к Зине недовольным взглядом, обещающим немедленную расправу. Рядом с ним всегда находилась Элина, вот с ней Зине было легко и интересно общаться. Настолько разносторонней оказалась девушка с широким кругом общения, который Элина теперь с легкой руки Кости, тоже называла своей «семьей».
Она увлекалась историей и серьезной литературой, сама делала пробы в творчестве, писала пронзительно цепляющие стихи на злободневные темы. Они с Костей на любую тему декламировали стихи классиков и неизвестных Зине современников. Эля сравнивала его с Есениным, умеющим находить волшебные сравнительные образы, и еще, добавляла она, у Кости развитое эмоционально-чувствительное отношение к слову. Костик тут же продекламировал одно из самых известных стихотворений поэта, видимо именно в этих сточках он видел свое отражение:
«Мне осталась одна забава:
Пальцы в рот — да весёлый свист.
Прокатилась дурная слава,
Что похабник я и скандалист…»
Но больше всего Зину поразили рассказы о волонтерской деятельности Элины, по выходным она ездила кормить бездомных, помогала раздавать еду на вокзалах и в специальных пунктах питания. Зина даже не подозревала, что подростки тоже могут участвовать в подобных, достаточно опасных волонтерских мероприятиях, но Элина пояснила, что все происходит под кураторством взрослых. И бездомные, на самом деле не так ужасны, как принято считать в обществе.
Участвовала Элина и в программах одной общественной организации, деятельность которой была связанна с «особенным» детьми, где помогала в организации досуга, проведении мероприятий и даже поработала помощником вожатой в летнем лагере.
Элина увлекалась психологией, собираясь потом поступать по этому профилю. Увлеченно рассказывала, как в лагере проводиться социализация «нормативных» и «особенных» детей. Как это важно для детей с беспощадными диагнозами, и что «нормативных» детей участие в совместных игровых мероприятиях, делает добрее.
- В них нет совсем жестокости… Они учатся помогать и понимать других на таком примере…
Зина была уверенна, что новая подруга послана ей небесами, и была благодарна Косте за знакомство с Элиной. За наглядный пример, что могут быть другие отношения между девочками в этом возрасте, без конкуренции и травли, не влившихся в коллектив.
Чуть позже, Зина узнала, что Костя и Элина являются соседями, общаются с детства, ходили в один садик, а вот в школах учились разных до этого года. У Зины уже не было сомнений, что Элина перешла в новую школу исключительно ради Кости. Но отношений любовной пары у них не было.
Он мог сколько угодно язвить, придумывать «восхитительную чушь», провоцировать окружающих меткими замечаниями, но Зина уже научилась его понимать, видеть за наигранной маской другого Костю. Часто замечала в его рассеянных взглядах боль и разочарование, металась, желая ему помочь, облегчить состояние потерянности в этом мире. Причина была известна, но вслух не обсуждалась, была под строжайшим запретом.