«О боже мой, не хочет сердце биться…»
О боже мой, не хочет сердце биться,
Все норовит совсем остановиться.
А я никак не слажу сам с собою,
Готов принять возмездие любое.
Принять за то,
Что всем ветрам открытый,
Что чаще был голодный,
Реже сытый.
Вдруг затоскую по июньской ночи,
Заманчивой,
Как у любимой очи.
Приму печаль
сквозной осенней рощи,
Во тьме спущусь
к шальной реке на ощупь,
Как будто я не слышу сердца сбои
И не помечен трудною судьбою.
Дожить бы до весеннего разлива,
Уткнуться ветру
в ласковую гриву,
Прислушаться,
как чибис в небе плачет…
И все-таки мне верится
в удачу.
«Кардиология. Просторная палата…»
Кардиология.
Просторная палата.
Костлявый кто-то спрятался в углу.
Так вот она —
за все,
За все расплата…
Вдыхаю воздух —
вязкую смолу.
И потолок,
как палуба, покатый,
От лампочки —
зеленые круги.
А мысли заблудились вне палаты —
Друзья оставлены,
Не прощены враги…
А тот костлявый, в белом,
шевелится,
То позовет,
То сам идет ко мне.
Хочу кричать:
«Не уходи, сестрица!» —
Но крика нет —
не по моей вине.
Не по моей вине опять не спится,
И кажется:
Я здесь давным-давно…
Мне лишь бы в этом мире зацепиться
Хоть взглядом за рассветное окно.
НЕЗНАКОМКА
Диагноз, как выстрел, точен.
Спускаюсь по виражу,
Тихонько на обочину
Из жизни ухожу.
И вовсе затих,
Подумав
О бренности бытия.
Покликать бы односумов:
«Прощайте, мои друзья!
Не поминайте лихом!»
Поглубже вдохнул глоток
И по-матросски, тихо,
Пошел на последний виток.
И встретился вдруг глазами —
Какие глядели глаза!
Коснулась лица руками —
Меня щекотнула слеза.
Слеза!..
Да не я ли матросом
Разгуливал по волнам!
Мне вскинуться альбатросом
И пасть бы к ее ногам!
Я простынь тяжелую скомкал,
Подался чуть-чуть вперед…
Спасибо тебе,
Незнакомка,
Матросы — надежный народ.
«Т-ЗУБЕЦ» В КАРДИОГРАММЕ
Что значит «Т-зубец» в кардиограмме,
Узнал я, на свою беду.
Я накрепко прикован к панораме:
Лежу, как в тягостном бреду.
Торчат тоскливо трубы кочегарок,
Ленивый дым над крышами курят,
А в небе мутном
солнышка огарок
Чуть теплится
который день подряд.
И если приподняться на постели,
Увижу Троицкий собор.
Кресты над куполами
Еле-еле
В тумане различает взор.
Готов отдать я
сердце на поруки.
Велю себе:
а ну-ка помолись!
Авось всевышний снизойдет,
За муки
Безбожнику подарит жизнь.
Прислушаюсь к себе.
Но не услышу
Я благости в душе своей.
И не спаситель крыльями колышет —
Поземку гонит суховей.
Январский день —
короток и печален —
Опять у моего окна.
И верой в жизнь
я до смерти отравлен.
Откуда все-таки она?
ПРАВДА
Л. В. Попову
Спасибо, батя, за науку,
Хотя она и тяжела.
Но, положа на сердце руку,
Она вперед меня вела.