И постигну давно позабытое,
Обретенное в самом простом.
Помолчу на меже под ракитою
И замру, как над белым листом.
Уступая желанной усталости,
Буду слушать, как песню, хлеба.
Не утрачу завещанной малости —
Да восполнится полем судьба!
Это зерна мои неприметные
Излучают малинову звень.
И рождаются думы ответные
И заботы на завтрашний день.
«До войны задолго было…»
До войны задолго было,
Да быльем не поросло:
Воду мы с отцом возили
На покосы за село.
На возу — полны бочонки,
Ублаженье для косцов.
Серый ёкал селезенкой
По дороге меж овсов.
Вдруг «фордзон» пыхтит
навстречу —
Взвился Серый на дыбы.
Я — с телеги —
Больше нечем
Заслониться от судьбы.
Велики глаза у страха —
До сих пор себя казню.
А отец сорвал рубаху —
И на голову коню.
Тот «фордзон» прогрохал лихо,
Скрылся в дымке давних лет…
Нынче чуткая лосиха
Выйдет к трактору на свет.
Да и сам я на колесах —
На отменных «Жигулях».
Но спешу не к сенокосу,
По дороге той пыля.
Заглядев вдали возницу,
«Жигули» приторможу.
И коня, как чудо-птицу,
Долгим взглядом провожу.
Но как будто бы досада
Шевельнется вдруг во мне:
Нет, дорогу мерить надо,
Чтобы в ней была отрада,
Иль пешком,
Иль на коне.
В ЗАЩИТУ КОНЕЙ
Везут машинами коней,
Как будто прошлое державы…
И думы —
на дыбы по праву —
Все о России,
все о ней.
Куда везут,
любому ясно, —
Каурых,
рыжих,
вороных…
Заката хмарь лилово-красной
Попоной кинута на них.
Горит закат…
А думы круто —
В века, как будто в облака.
Иные видятся маршруты
И битюга,
и рысака.
Мужик не то чтобы берег —
На справного коня
молился.
Конем и в сказках он дивился —
Товарищем любых дорог.
Дошли заботы до меня,
Вручив крестьянское наследство.
И вот — пишу,
Иного средства
Не знаю,
как сберечь коня.
БРАТУ
Мне житье братана нравится —
Стал он крепким мужиком.
У него жена —
красавица,
Словно терем, новый дом.
По плечу братану разное:
И пахать, и убирать,
Он работает,
как празднует,
И жена ему под стать.
Сколько лет из русских кряжевых
Сортовые нянчил льны!
Не жалея сил,
выхаживал
Гордость псковской стороны.
Расцветая,
в пояс клонится
Бирюзовая волна.
И течет, ликует звонница
Удивительного льна.
«Голубая июньская чаша…»
Голубая июньская чаша
Опрокинулась гулко в луга…
День ото дня становится слаще
На болоте густая куга.
За болотом
не то чтоб стеною,
Но отрадно вздымается рожь,
Подымается правдой земною,
Что в душе испокон бережешь.
Запечатана в малой крупице
Стародавняя страсть мужика:
Щедротою к скотине и птице
Никогда не скудела б рука!
На ржаном
чтоб детишки на славу
Расцветали, как в поле цветы;
Чтоб осталось для бражной забавы
И для прочей мирской красоты.
В наливном вековечная сила
И машин,
и радивых сердец,
И всего, что Земля сотворила
И оставила нам как венец.