День, как солнышко, горел
Дарьюшкиным взором,
И в обиде все же грел
Жарким разговором.
Не до митинга,
Когда
Сердце ох зашлося:
Думы душеньку — беда! —
Доконали вовсе.
От колонны я в кусты —
Будто бы по делу.
И наметом три версты —
Лишь в ушах свистело.
Сердце — молотом в виски!
Хоть не дюже чинно, —
Сняв ботинки и носки,
Дую босичиной.
На пригорке сельский клуб —
Хоромина нескладная…
— Дарья,
Даша, приголубь,
Моя не-на-гля-дна-я!..
Мне в ответ —
Секут глаза:
Встречают словно грешника.
И не Дарья,
а лоза
Середи олешника.
Как ножи, зрачки грозят,
Судят незнакомостью.
Девки,
бабы,
мальцы —
В ряд:
Вся деревня полностью.
Возле Дарьи, как прирос,
Евгений приспособился.
А по мне —
мороз, мороз! —
Ишь кого сподобился!
Ухватясь рукой за стол,
Похрустываю пальцами.
Гармонист щербатый пол
Выстеливает вальсами.
Разломились пополам,
Ахают малиновы.
Ветер вьюжит подола,
Ситцевы, сатиновы.
Выдаю земной поклон —
Лишь бы Дарью взять в полон,
Закрутить бы в огневой
Да из клуба вызволить,
На лужайке медовой
О сердечном выспросить.
Встал Евгений.
Голос — медь:
— Что ты прешься, как медведь?
Я к нему:
— О чем вопрос? —
Кинул левой бровью,
Руку правую занес
Этак — для здоровья.
Вот так раз:
Пластом лежит.
Дарья побелела,
В карих слезынька дрожит,
Горько, оробело…
Вгорячах,
Да понял я:
Дело, паря, полынья!..
4
Молодик над пожней, словно коса,
Звенящая над плечом в ожидании трав…
О боже,
О чем это я, о чем?..
Дымилась,
Ручьилась роса, лезвием поиграв.
Земля наплывала, текла под взмах:
Бескрайность и ты —
Один на один.
И этот захлеб высоты!
И кажется —
счастье в твоих руках.
И ты —
у вечности сын!..
Хоть сорок лет с тех пор пронеслись,
Все не забыть того июньского дня:
Евгений и двое,
Будто коней покормить,
Завернули в луга,
Сказали: садись!
И ствол вороненый
Слепо глядел на меня.
Явь или сон?
Но верь — не верь:
Решетки ржа когтит голубень.
Слышно:
Протопает часовой,
Застонет натужно скрипучая дверь…
И этак —
который день!
А мне бы на волю,
С косой в луга!
Не ждет страда,
И рук нехватка.
За перекатом темны омута,
На зорьку жерлиц бы наставить туда:
Щука теперь до жора падка…
Мне думалось:
Травы заждались меня,
Роняют росины,
Как слезы мужские.
Не знал, что Россия в захлебах огня,
Военным набатом объята Россия!..
Клацнул, как выстрел, за дверью замок,
Ударило светом в глаза жестоко.
— Капут совьетам!..
Ты нам мог
Помогать очень-очень много!.. —
Сижу
Глаза протираю:
«Брысь!..»
Добро бы Женька,
А тут почище!
Мерещится?
Вроде нет.
Откуда взялись
Эти кованые сапожищи?
Тянется в рыжих волосьях рука,
Хлопает по плечу, как брата.
На вопросы молчу.
Гляжу на черного паука,
Рукав облапившего горбато.
А немец с ухмылкой
Богато сулит
За службу лакея и деньги, и счастье
«Шалишь!
И елеем, и прочим я сыт…»
А сердце от дум —
На части!
Вали,
Подкидывай, не скупись —
Будет тебе работа!..
Эх, недотепа, нескладица-жисть!
Мне бы лишь за ворота!..
5
Елки чернеют копьями,
Целятся в месяц багряный.
Псковскими зыбкими топями
Шли партизаны.
Нянчить бы нам руками
Не автоматы —
Землю,
Песнями да стихами
Щедрость ее приемля!