Похоже, я перетрусила так, что похолодели руки. Вспомнила и ту ночь, когда мы познакомились, и ту, когда я пряталась в мелкой подвальной гостинице… Да, вот сейчас, рядом с Райтом, я ощутила себя, как за каменной стеной, обшитой кевларовой бронёй.
— Поехали! — он просто подошёл и кивнул мне.
А дальше мы сидели в приёмном покое клиники. И, что интересно, сначала мы приехали туда, потом туда привезли Эльку. Я было рванулась за каталкой, на которой была подруга, но Райт меня остановил:
— Не мешай медикам. Как только будет можно, тебя пустят.
Сам отошёл в сторону с каким-то мужчиной в белом халате, накинутом поверх чёрного классического костюма, одним из тех, что сопровождали Эльку сюда. Я, только приглядевшись, поняла, что это не врач. А потом заметила и кобуру с оружием — отлично контрастировали с белой рубашкой под объёмным пиджаком.
Подруга была избита, налицо было и истощение, шок… Меня к ней пустили почти сразу, как только стало можно — Райт поспособствовал, иначе я с моими гормонами точно начала бы рожать прям здесь и очень сильно раньше срока! Элька рассказала мне какую-то жуткую историю о том, как её отдали за долги, как над ней издевались… Это была какая-то дичь из кино, но не из нашей жизни! Однако, синяки, ссадины и бог знает, что ещё, свидетельствовали об обратном. А ещё Эльвира плакала и просила у меня прощения, говорила, что это всё зависть, что она позавидовала мне, тоже захотела хорошей жизни и завидного жениха… Короче для меня это был прямо вечер откровений! Маше мы позвонили к ночи, когда подруга немного успокоилась и выдумала приличную историю того, что с ней случилось. Из больницы правда выписать её обещали только через месяц. Сашка был против нашего с ней общения, но я не смогла бы бросить её, тем более сейчас.
На работу я всё-таки вышла, буквально на пару недель, да и то, чтобы разобраться с некоторыми бюрократическими моментами и несколько раз подменить педагогов — ничего сверх, только нудное хождение вдоль ровных рядов малолетних танцоров и лекции на тему, кому и как следует тянуть носочек, кому выпрямить спину, а кто просто молодец и должен продолжать стараться с тем же рвением. Никакой физической нагрузки! Совсем! Правда первое время за мной тщательно следили. Я даже уверена, что велось скрытое видеонаблюдение. Но почему-то было приятно. Мне вообще всё нравилось. И, кажется, я постепенно влюблялась в этого странного мужчину, окружившего меня совершенно неожиданной заботой и теплом. Но окончательно убедилась в своих чувствах, когда мы поехали к его семье.
Я была удивлена, когда мы оказались в маленьком провинциальном городке, чуть ли не посёлке, где большая часть семей живёт в деревянных домах на земле.
Мама моего мужчины, Ирина Ивановна, оказалась учительницей начальных классов, и мы мгновенно нашли общий язык. Это была какая-то особенная женщина. Выдержанная, степенная, очень умная и проницательная, и такая добрая, что в первый же вечер знакомства я рыдала на её плече, чувствуя, что это тот человек, которого я без стеснения, смущения и притворства буду называть мамой. И перед памятью моей собственной матери мне не будет стыдно, я не буду маяться чувством вины… Это была удивительная женщина с синими-синими глазами, как у её сына.
Отец, Алексей Васильевич, отставной военный. Суровый, но справедливый. И тоже какой-то проницательный. Видел, чувствовал меня так, будто знал с рождения. И пока остались с ним наедине, как-то по-доброму улыбнулся и сказал: