— Доходчиво? — самодовольно.
— Эм…
— Давай-ка снимем мокрое… — тянет мои штаны с трусиками вниз.
Хватаю растерянно его за руки. Но игнорируя, он подхватывает под колени, заваливая меня на спину.
Стягивает так низко, что видна тонкая ниточка на лобке.
— Мм… — поглаживает пальцами.
Раздвигая мои бёдра коленом, придавливает телом.
Вскрикнув, застываю.
Руки, губы, язык… Я впечатана и распята!
Ну вот! Меня едят… Смачненько так, со стонами наслаждения. Или это мои?! Боги…
Горячие пальцы ныряют под резинку трусиков. Меня бесконтрольно и бестыже выгибает навстречу этому ощущению.
Он что-то шепчет в губы между поцелуями, но в моих ушах колотится пульс. Его пальцы двигаются… там!!
— Детка… — перехватывая мою руку, кладёт на пояс своих штанов. Мне в ладонь упирается обжигающая плоть.
Ошеломленно замираю, позволяя ему управлять моей рукой. Вниз… вверх… Ствол разжимает пальцы. Мокро, твердо…
Затылок немеет. В низ живота бьёт горячей волной, словно мне воткнули хлористый! Мне ставили как-то…
Какой к чёрту хлористый?! У меня член в руке! От этой мысли меня накрывает ещё одной горячей волной. Лёгкие судорожно и громко втягивают воздух, бёдра вздрагивают. Пузырьки, мурашки, тараканы и прочая нечисть, оглушая, взрываются под черепной коробкой. Мой экран на мгновение гаснет.
— Вот так!… - довольно мурлычит мне в ушко Богдан.
А потом садится верхом, и оскаливаясь, показывает мне ещё раз фокус с бутылкой, но теперь без бутылки, а с членом в руке. И открыв от шока рот, я смотрю на блестящую бордовую головку и как "пена" повторно летит на мой обнажённый живот.
Горячая… И специфический запах… Который пугает, смущает и не позволяет вынырнуть в реальность. Оооо….
Зажмуриваюсь.
Можно теперь прикинуться мертвецки пьяной? Мои глаза вытекут от стыда, смотреть в его глаза!
— Ну вот… — хрипит он. — Мой кролик возможно доживёт до утра неистерзанным. Но не факт…
— Кролик умер, — закрываю ладонями лицо. — Немного почтения к усопшим.
Смеётся… Размазывая по моему животу сперму.
Сперму?! Кролик умирает ещё раз…
Бонус 2 (После главы 37)
Богдан
Скидываю куртку, бросаю на заднее сиденье. Что-то мне жарко. Горячо. Обжигающе!
Глядя в лобовое стекло, теряю мысль. Взгляд, не подчиняясь, ищет варианты, где можно отлюбить Синичку. Ну не в тачке же её невинности лишать. Это уже совсем неадекват.
Меня так даже в буйной юности не крыло. И фаберже мои сейчас взорвутся, если их не опустошить.
Нервно настукиваю пальцами по рулю, плавая в тонком парфюме Аси. Крыша едет…
А с чего? Словно ведро виагры вкачали.
Так. Стоп…
Мысль важная. Но я подумаю её потом. Сейчас — нечем.
Перевожу взгляд на Асю.
— Иди ко мне… — отодвигаю кресло назад до упора.
Сдергиваю с неё шубку, затаскиваю на колени и мы самозабвенно целуемся. Жадно и отчаянно, словно мы подростки и нам негде потрахаться. Но ведь есть где…
И я в упор не могу вспомнить, почему мы ещё на там, а я не в ней! Наверное потому, что я тупо не доеду.
Мои руки скользят под её кофточку, пальцы рисуют по тёплой коже, твёрдые соски будоражаще прочерчивают на моих ладонях линии.
Кайф! Главное — не останавливаться.
Сжимаю её бедро высоко в паху.
Замирает.
Губы отрываются от моих. Опухшие, покусанные, алые, влажные…
— Я кушать хочу, — шепчут эти губы.
И я точно знаю чем их следует сейчас накормить.
Минет в машине, это же не невинности лишить, верно? Так… Шалости!
— Богдан?
— А? — выдыхаю, обводя манящие губы пальцами.
Что-то говорит мне, но в ушах так долбит пульс, что я не понимаю. Ритмично продолжаю сжимать упругое бедро, скользя пальцем между ног. Ткань отделяющая меня от её тела раздражает.
— Богдан! — ловит мою руку, пытаясь остановить. — Нет.
— Синичкина… — притягивая за затылок, ловлю в плен её губы. — Не говори мне этого! У меня инфаркт будет.
Кладу её ладонь на долбящееся сердце.
— Нет… — неуверенно шепчет мне в губы.
— Ну что ещё, детка? — мычу недовольно.
В любви признался, замуж позвал…
— Что ты ещё от меня хочешь?! Да к чёрту этот штамп! Забудь! Ничего ведь не значит… Ну, маленькая моя… давай… сдавайся!
Утягиваю её руку вниз, кладу на ширинку. Заглядываю в глаза.
— Сожми его.
Кисть сжимает головку через ткань. Космически остро! Со стоном вбиваюсь затылком в подголовник.
— Шампанское сильно перегрето! — предупреждаю я.
— Ты белены объелся, Дан? — шепчет мне в губы Ася.