Я не смотрела на сцену, но чувствовала, что сейчас он кинул взгляд в нашу сторону.
– Итак, новые правила академии. Занятия начинаются ровно в восемь ноль-ноль, опоздавшие до занятий не допускаются. Пропускать занятия нельзя, за десять пропусков без уважительной на то причины студент будет отчислен. Любые отношения с преподавателями, кроме официальных – недопустимы. Магические дуэли запрещены. Использование магии без присмотра преподавателей запрещено. Выход за территорию академии в будние дни запрещен. Форма – обязательный атрибут студента, без которого он не допускается до занятий. Комендантский час начинается в двадцать два ноль-ноль. После него находиться вне общежития недопустимо. Нахождение юношей в женском общежитии и наоборот – запрещается. За несоблюдение правил студент будет получать наказания. Если это мера не будет давать результатов – будут начисляться еще и штрафы. Набравший двадцать штрафов будет отчислен без разбирательств и без возможности восстановиться. А сейчас познакомимся с преподавательским составом, – ректор стал поочередно называть профессоров.
Я впадала то в бешенство, то в отчаяние.
Ну, упырь хвостатый! Белобрысик запрещательно-указательный! Гад ползучий!
– Желаю всем вам успехов в учебе. Первокурсники, подойдите к стенду, который находится в фойе академии, и ознакомьтесь с информацией о том, кто будет вашим деканом и куратором. Благодарю за внимание.
Прогремели фанфары, погас, а затем включился свет, и все в состоянии пришибленности стали выходить из зала.
– Ты чего такая кислая? – толкнул меня в плечо Марк.
– А какой я должна быть? Веселой?! Да этот хмырь хвостатый мне сейчас всю жизнь сломал! – рявкнула я.
Парень хохотнул, схватил меня, усадил на плечо, а потом как завопит:
– Пропустите, расступитесь! Студенту плохо!
Воспользовавшись заминкой, он как ледокол стал раздвигать толпу, быстро двигаясь к выходу.
Наблюдая с высоты недоуменные лица студентов, я улыбалась. Настроение поползло вниз по шкале паршивости.
– Расступитесь же! Студент умирает! – закричала я трагически, решив подыграть.
Наша скорость увеличилась еще вдвое, вот мы – уже у желанного выхода, но тут...
Наша парочка наткнулась на ректора Самитрэна.
– Это кто здесь умирает? – холодно спросил он, окидывая нас леденящим душу взглядом.
Я сглотнула.
Эх-х, если и ложиться в гробик, то с песней!
– Я умираю, – слабым голосом протянула я и стала медленно сползать с плеча Марка, пока наконец не упала ему в руки.
Тогда я закрыла глаза, издала слабый стон и изобразила на лице гримасу боли.
– Студентка Ваир, прекратите ломать комедию, – потребовал лорд Самитрэн.
Я чуть приоткрыла один глаз, оценила состояние ректора как крайне рассерженное и со вздохом слезла с Марка, потупив глаза и даже поковыряв туфелькой пол.
– Простите, лорд Самитрэн. И за выходку в зале, и за мое поведение сейчас... – но я не была бы ведьмочкой, если бы не добавила. – И за поцелуй тоже простите, правда, не знаю, как это получилось.
Несколько студентов, проходящих мимо, споткнулись и закашлялись, а студентки стали коситься на меня крайне недоброжелательно.
– Если бы я знала, что в Уставе академии теперь запрещены любые отношения с преподавателями кроме официальных – я бы честно постаралась держать себя в руках, – «как на духу» выложила я.
Потом я подняла несчастные виноватые глаза.
– Простите?
Желваки на челюсти мужчины быстро двигались, в глазах было обещание смерти.
– Разумеется, студентка, прощу. Мы должны поощрять раскаяние юных сердец, – как-то он больно пафосно говорит, сейчас что-то будет. – А в качестве довеска к извинениям вы сегодня поможете нашим достопочтенным уборщицам подготовить академию к принятию студентов.
А вот это уже явный перебор!
Мои ноздри тут же заострились, и я шумно задышала. Злость буквально разрывала кожу.
– Разумеется, – процедила я сквозь зубы.
И ведь ничего не поделаешь: эта академия мне нужна.
– Вот и замечательно, – ректор улыбнулся, в его глазах я прочитала удовлетворение и насмешку.