Стала медленно продвигаться вперед, протискиваясь между студентами. Вредность заставила оглянуться назад. Тот огневик оглядывался, стараясь незаметно почесать зудящее место. Пацан, ты сделал этот день! Настроение резко стала падать по шкале паршивости.
– Да, я ведьма, да я злая,
Но бываю и другая,
Только знай, мой дорогой,
Что сделал ты меня такой, – стала напевать я.
Все-таки правду говорят: сделал гадость – сердцу радость.
Кое-как я все-таки вырвалась из этой набитой сельдями... тьфу ты... студентами бочки, то есть академии. Огорчало только одно, придется опять это все переживать, когда пойдем назад. Пока оглядывалась в поиске моих змеечек... эм... ведьмочек (да что такое оговариваюсь и оговариваюсь, наверно, на меня общение с ректором плохо влияет!) в голову пришла закономерная мысль: что, в общем-то, все они там толпятся? У нас какая-то благотворительная акция, о которой я не знаю? Может что-то типа «Дай котлету голодающему студенту, не будь жадиной»? Или может на площадке ректор стриптиз собрался устраивать, и они в ожидании? Но тогда что там делают парни? Тьфу ты! Дала себе мысленный подзатыльник. Мира, запомни: ректор и околопостельная тема не для тебя! Запомнила? Поняла? Замечательно. Едем дальше. Где моя группа?!
– Э-ге-гей! Змеечки мои! Где вы? – сложив руки рупором, закричала я. – Ау-у-у! Ваша староста пришла, расписание принесла!
Не, ну я так не играю. Я тут ради них старалась, к декану ходила, с ректором разбиралась, а они ходят не понятно где!
Но уже через несколько секунд показалось одиннадцать моих ведьмочек. Они не стройным хором поздоровались со мной, а я, прищурив глаза, оценивала их внешний вид. Платья почти у всех порваны, шнуровка на лифе не стянута, шляпы, которые должны «стоять», «висят» немой укоризной всем жмотистым жмотам, которые не расщедрились на их починку. А чулки (если их еще можно назвать таковыми) олицетворяли собой наглядную иллюстрацию к словам «дыра», «дырища», «дырочка». Их можно в музей выставлять и экскурсию проводить.
Очень вовремя прилетела Метюша. Радость моя, знает, когда она нужна! Я перехватила ее поудобнее и стала ей поигрывать.
– Так, – неодобрительно начала я, – это что за внешний вид?!
Девочки переглянулись и все как одна потупили взор. Сговорились, значица... Я прищурилась.
– По какому поводу забастовка? – спросила я грозным тоном.
И тут все они начали говорить, перебивая друг друга. Но главную мысль я поняла. Форма, шилась не на каждого студента, а обновлялась раз в три года, исключая чулки. И ведьмы решили провести незапланированное обновление своих платьев и шляп, потому что предстать перед новым ректором в старой форме – настоящее кощунство.
– Дуры! – рявкнула я. – Бестолочи! Как вы могли?! Нет, ну как вы посмели?!
– Ну, Мира, мы же хотели как лучше... – начали они.
– А со мной посоветоваться было в лом?! У-у-у, тихушницы! Предательницы! Как вы посмели организовать такой кипиш, не уведомив при этом свою старосту?! Армия воюет, а генерал не в курсе! Что за безобразие?! – возмущалась я.
Они состроили виноватые мордашки. Я потерла лоб. Как выбраться из этой ситуации? По идее я сейчас должна была написать рапорт куратору на новую форму, в связи с тем, что старая пришла в негодность. Он должен рассмотреть обстоятельства, из-за которых одежда была испорчена, и поставить расходы на баланс академии или потребовать возмещение ущерба с ведьмочек. Это же еще одна головная боль!
– Кто придумал? – спросила тихо, но угрожающе.
– Я, – ответила Лола, маленькая худощавая тихоня, с наполеоновскими планами.
Знаете выражение, в тихом омуте гомункулы водятся? Вот это про нее. У меня буквально задергался глаз. Из ноздрей разве, что огонь не валил! Спокойно, Мирочка, спокойно. Ты хорошая, в меру добрая ведьма и тебе совершенно не хочется убивать этих пигалиц, будто из подворотни вылезших.
– Хо-ро-шо, – протянула я по слогам. – Назначаю тебя ответственной за получение новой формы для вашего диверсионного состава.
Она кивнула. А Метя, вырвавшись из моих рук, шлепнула эту террористку малолетнюю по мягкому месту.
– Ай! – вскрикнула она.
– Знай наших, – мрачно прокомментировала я.
Вот чувствовала я, что за испорченное казенное имущество все равно придется мне отвечать. И-эх, надавать бы им по шеям! Или лучше прикопать по-тихому, что б не мучатся, а на совете старост, вытирать крокодильи слезы платочком и приговаривать: «Я старалась держать себя в руках... Ну не шмогла я, не шмогла».
Я рыкнула, топнула ногой от бессилия.
– Вот ведь, болотницы! Ума нет, хоть бы взяли взаймы у кого! Вандалки малолетние! – ругалась я, стараясь выпустить всю отрицательную энергию. – Змеюки подколодные!
– Нет, а что ты нас ругаешь?! Мы виноваты, что ли? – заявила Дриала, уперев руки в бока.
Высокая, стройная блондинка с размерами девяносто-шестьдесят-девяносто, самая зазнаистая зазнайка, считает себя лучше и умнее всех, а также думает, что она никогда, ни в чем не виновата.
– А кто же?! – рявкнула я, глаз дернулся.
Скосила взгляд на часы у входа в академию. До пары оставалось ровно пять минут.
– Так, сейчас идем на Зельеваренье, потом я вас ознакомлю с изменениями в расписании, а потом, – я угрожающе сверкнула глазами, – разберемся!
Я развернулась на пятках и пошла в здание. Холл порадовал пустотой. Да, если ректор и собирался устраивать стриптиз, я его пропустила... Поняв, что мысли снова ушли не в ту плоскость, скрипнула зубами. Быстро поднялась по лестнице, свернула на право, толкнула вторую слева дверь и ворвалась в помещение.
Меня тут же окутал чуть запах нашего кабинета Зельеваренья. Неповторимое сочетание различных цветов, сушеных трав, с легким оттенком дыма. Коричневые деревянные стены и потолок, действовали умиротворяюще. Я села за первую парту, засунула расписание в сумку, которую бросила на соседний стул и положила голову на поверхность стола.
Я не представляла, чем может обернуться эта ситуация. Побилась головой об парту и услышала, как входят девочки. Обернулась, они вздрогнули.
– Мира, твои глаза... – начала Лола.
Я полезла за зеркалом в сумку и заглянула в него. Вот ведь, ведьмы! Довели! У меня впервые бабушкино наследство само собой вылезло наружу! То есть глаза зелеными с вертикальными зрачками стали. Я стала равномерно дышать, стараясь успокоиться, не получилось.
Тут ко мне подсела Бореслава. Миловидная хорошенькая девчушка с вздернутым носиком и задорным взглядом.
– Успокойся, Мира. Ну, набедокурили, с кем не бывает...
А мне при взгляде на ее шляпу, когда-то гордо носящую звание ведьминский колпак, аж выть захотелось.
– Уйди, болезная, – простонала я. – Не трать мои последние нервы, оставь что-то для седой старости!
Тем временем в кабинет зашла преподавательница. Профессор Като.
– Здравствуйте, ведьм... – но, увидев внешний вид девушек, осеклась. – Бедненькие, что с вами случилось?
И тут у меня буквально лампочка в голове зажглась! Это же выход! Я неимоверными усилиями вызвала на глазах слезы и бросилась к этой доброй женщине.
– Профессор! – начала я патетично. – Такая беда! Они без меня пошли за ягодами колюники и изодрали одежду! Теперь им приходиться ходить в рваной форме, так как ректор сказал, что без нее их не допустят до заняти-и-ий! – последние слова я уже прорыдала, держа Мириту Като за руку.
– Помогите, пожалуйста! Вы же можете, – я подняла на нее полные слез глаза и шмыгнула носом.
Она вздрогнула. Ой, я забыла, что у меня так и остались «ведьминские» глаза. Да-а-а, слезы в таких глазах выглядят поистине жутко... Мой прокол.
– Ну, не убивайтесь так, Арамира, – она осторожно погладила меня по голове. – Сейчас мы сварим зелье, прополоскаем там их форму, да и вашу заодно, что бы не обидно было и она будет как новенькая.