— Он на свободе. Николай Чернов вышел пару дней назад.
Каким-то образом я знала, что мой брат скажет именно эти слова, еще до того, как они прозвучали в моих ушах. Пусть происходящее казалось невозможным, но это было неизбежно. Конечно, он бы нашел меня. Без сомнения.
— Он действительно свободен?
— Да, он действительно свободен. Хрен знает как, учитывая, что он вытворял внутри. Я понятия не имею, как ему удалось выбраться, кроме того, что Ронан Блэк, возможно, сможет убедить самого Люцифера вернуться на небеса. Он на свободе, София. Я подумал, что ты должна знать.
— А отец знает? — я крепко сжала трубку.
— Знает. Он не в восторге от этого.
— Но он ничего не станет предпринимать. Мы договорились. Он не может нарушить соглашение сейчас. Николай Чернов в безопасности от семьи Де Санктис, — напомнила я брату. Я понимала, что в этом не было необходимости. Мы оба знали об условиях, на которые я согласилась много лет назад, но мне нужно было услышать эти слова, чтобы успокоить себя.
— Честно говоря, я бы больше беспокоился о том, чтобы семья Де Санктис была в безопасности от него. Он посетил твою могилу. Охрана проинформировала меня. Николай сжег половину гребаной часовни на территории. И не только это, но он также выслеживает и убивает людей Де Санктис. В тюрьме он превратился из безумца в серийного убийцу. Тебе нужно быть осторожной.
Волна боли и вины сдавила мне горло, не давая вымолвить ни слова. Я кивнула, и одинокая слеза скатилась по моей щеке. Когда я думала о Николае, слезы наворачивались сами собой.
— В любом случае, я лучше пойду. Эти звонки должны быть короткими. Не забудь о своей части сделки, piccolina.
— Не забуду. Я знаю, за какую сделку я продала свою душу. Тебе не нужно напоминать мне об этом.
— Если он найдет тебя, немедленно свяжись со мной. Если он будет угрожать тебе… сразу же звони мне.
— Если он будет угрожать, то никто не спасет меня от него. Звонок тебе мне не поможет. Никто не сможет мне помочь.
Этот простой факт был абсолютно неоспорим. Мое признание осталось невысказанным. Думаю, он уже нашел меня.
Рен долго молчал, а затем вздохнул.
— Однажды все это закончится, и ты сможешь вернуться домой.
— Домой? Каса Нера никогда не был моим домом. Он был лишь моей клеткой.
А Николай Чернов был человеком, который освободил меня, и я отблагодарила его, предав его доверие.
Это был долг, который я никогда не смогу вернуть.
Мой самый большой грех.
Глава 11
София
— Когда вы будете планировать эту картину, я хочу, чтобы вы подумали о негативном пространстве, — сказала я своему классу в понедельник днем.
Поднялась рука.
— Да?
— Что такое негативное пространство?
Я подавила вздох разочарования. Секунду назад я дала им определение.
— Кто-нибудь может ответить на этот вопрос?
В классе ненадолго воцарилась тишина, которую нарушил глубокий голос. Кейден Уэст.
— Это пространство вокруг того, что вы рисуете. Темнота между предметами, — произнес он.
Я посмотрела на него. Он сидел с опущенным лицом и низко натянутым капюшоном, что я терпеть не могла, уставившись в свой блокнот. Парень был новеньким в Хэйд-Харбор, и я пока не знала, что о нем думать. Не прошло и двух дней, как он присоединился к хоккейной команде и уже был ее лучшим игроком. Он сразу же вошел в группу звезд хоккея, которые правили школой, прозванных Ледяными богами. Он был приемным ребенком, и тренер Уильямс забрал его к себе, несомненно, для того, чтобы использовать его навыки для победы на национальных соревнованиях.
— Это не обязательно должна быть темнота, — возразил голос.
Кейден наконец поднял голову и повернулся к той, кто посмел с ним не согласиться.
Лиллиан Уильямс. Дочь тренера. Она была одной из моих любимых учениц и не вписывалась в привычный образ девочек в Хэйд-Харбор, поскольку больше интересовалась микробиологией, чем социальными сетями. Однако ей нравилось искусство. Это была ее передышка от предметов, которыми она загружала себя, чтобы поступить в университет Хэйд-Харбор с высоким конкурсом.
С недавних пор они с Кейденом, по-видимому, стали приемными братом и сестрой и жили вместе. Воздух между ними звенел от напряжения. Кейден пристально смотрел на Лили. Мне было интересно, как Лили восприняла появление незнакомца в своем доме. Ей было семнадцать, почти восемнадцать, а в Кейдене не было ни капли невинности или покладистости. Он выглядел как ребенок, который прошел через ад и вышел невредимым. В нем была какая-то жесткость, от которой у меня в голове всплывали болезненные воспоминания.