— Ты боишься, lastochka? Между нами, ты по-прежнему единственная, кто когда-либо ранил меня в приступе гнева. — Я провел ножом по ее декольте, между великолепными грудями, и просунул его под кружевную застежку лифчика. Он расстегивался спереди. Как весело.
Я с силой полоснул ножом по застежке, и бюстгальтер разъехался в стороны. Ее темные глаза сверкнули на меня. Проведя лезвием по одному идеальному изгибу, я добрался до соска. Я чувствовал ее страх. Это было восхитительно. Тем не менее, она не пыталась оттолкнуть меня или умолять остановиться. София смирилась со своей участью. Возможно, я просто оправдывал ее ожидания. Мне было все равно. Я зашел слишком далеко, чтобы беспокоиться.
— Ты боишься, что я порежу тебя? Или, что прикоснусь к тебе? — поинтересовался я вслух, когда сам не определился с ответом. — Может, мои прикосновения всегда были тебе отвратительны, пугали даже больше, чем порез, но я был нужен тебе, чтобы сбежать от отца. — Эта мысль мучила меня с тех пор, как я узнал, что она жива.
София нахмурилась, между изящными бровями пролегла тонкая морщинка. Она покачала головой, не сводя с меня глаз. Отрицание. Это что-то всколыхнуло во мне.
— Ты по-прежнему единственный мужчина, с которым я когда-либо была. Единственный мужчина, с которым я когда-либо хотела быть.
Ее мягкие слова были похожи на когти, вонзающиеся в незащищенную кожу. Я уставился на нее. Проклятая буря, живущая в моей груди, только еще больше утихла от ее слов. Чудовище было удовлетворено обладанием этой женщиной. Единственной, которую я когда-либо хотел.
Я отложил нож и наклонился вперед, не в силах больше ждать ни секунды, чтобы попробовать ее на вкус.
Мой рот сомкнулся вокруг твердого соска, уже гордо торчащего в прохладном ночном воздухе, как маленький розовый бутон. Я засосал его между зубами и покатал горячим влажным языком. Она вздрогнула, ее кожа затрепетала под моими руками. Я обхватил вторую грудь, поднимая, сжимая и поглаживая сосок большим пальцем, не отрывая рта. Переместившись выше, я впился поцелуем в ключицу, оставляя засос, а следом за ним еще один и еще, формируя целую цепочку из синяков.
— Повеселись, пытаясь спрятать их перед возвращением в школу. Пусть эти ублюдки со стояками и бегающими глазками знают… твой хозяин вернулся, — пробормотал я ей в кожу, водя своим заросшим щетиной ртом по сторонам, а затем останавливаясь над другой грудью.
Из неё вырвался сладкий стон, и я зажал рукой ее губы.
Я опустил руки к джинсам и вытащил свой член, багровый от сдерживаемого желания. Было почти больно, когда я проводил ладонью вверх-вниз, сухое трение обжигало. Я не возражал против боли. Я приветствовал ее. Моя жизнь не дала мне ничего, кроме боли, и она стала моим самым верным спутником.
Боль никогда не покидала меня, в отличие от потрясающей женщины, стонущей подо мной.
Я захватил зубами один из ее сосков и слегка прикусил. Она ахнула, ее бедра отчаянно дернулись вверх, навстречу моим. София жаждала быть трахнутой вот так, связанной и с кляпом во рту, на лесной подстилке… мною.
Я не знал, какие чувства это во мне вызывало, только понимал, что это должно было стать началом ее наказания, а не развлечением.
Я сильнее сжал ее сосок, покусывая чувствительную кожу, и ускорил движения рукой по своему члену. С хлопком отпустив ее грудь, я опустил другую руку и откинулся назад. Лежа на земле со связанными руками, она представляла собой прекрасное зрелище. Ее обнаженная грудь была красной и хорошо искусанной, соски набухли, отчаянно требуя большего. Встав на колени, я стал тянуть ее платье вверх до тех пор, пока черные кружевные трусики не оказались полностью на виду. Тогда я протянул к ним руку и провел пальцем прямо по ее центру.
Она была мокрой.
— Ты промокла для меня, королева бала? Ты так сильно меня хочешь?
Она посмотрела мне в глаза, ничуть не смутившись. Затем кивнула.
— Ты хочешь мужчину, который прошлой ночью намеревался похоронить тебя заживо?
Она судорожно вздохнула.
— Я просто честна.
— Как необычно для тебя.
Я потянулся к ее трусикам, снова используя нож.
Я чувствовал, как мой член увеличивается от одного только ее взгляда на него. Она не выглядела слишком напуганной. Что-то в ее глазах, похожее на желание, разрушило меня. Я не должен был этого видеть. Мне следовало бы завязать ей глаза, но так или иначе, я не мог избежать эмоций в них.
Я сорвал с нее трусики и отбросил их в сторону. Нависая над ней, я чувствовал боль от того, насколько сильно мне нужно было быть внутри нее. Я раздвинул ее ноги, грубо проталкиваясь между бедер. Мой член коснулся ее влажного тепла. Я просунул руки под ее бедра, приподнимая ее ровно настолько, чтобы войти внутрь. Я не был нежен. Я не оставлял ей выбор. Возможно, моя грубость заставит ее оттолкнуть меня. Или, может, она изменит свое мнение о том, что хочет меня.