— А твой брат, его жена и дети? Если в семье будет vor, Братва Чернова станет только сильнее.
Я устало вздохнул.
— Кирилл более чем способен позаботиться о себе. Я не хочу заниматься всем этим дерьмом в Братве. Для меня эта жизнь закончилась давным-давно.
Артур бросил на меня критический взгляд.
— В тюрьме не дают таких прозвищ, как Palach тем, кто завязал с Братвой.
— Работа карателя не имеет ничего общего с делами Братвы.
— Тогда зачем все это?
— Чтобы накормить зверя.
Я усмехнулся Артуру, и старик вздрогнул. В последнее время такая реакция встречалась все чаще и чаще. Я был бездной, в которую никто не хотел заглядывать слишком глубоко.
— Вот. — Артур протянул мне книгу. — В твою коллекцию. — «Братья Карамазовы» Достоевского. — Я подумал, что это уместно.
Я улыбнулся и взял книгу, проводя пальцем по названию. Классика, которую я уже читал, но с удовольствием перечитал бы снова.
— Благодарю. Я откажусь от продвижения, но спасибо за предложение, — тихо сказал я.
Артур громко вздохнул.
— Ты говоришь как гребаный политик. Что ж, увидимся, когда ты выйдешь. Уверен, ты сможешь выкроить время между сожжением мира и возвращением в тюрьму, чтобы угостить старика выпивкой.
— Мне нужно свести счеты. Я найду тебя после.
Артур нахмурился.
— Почему я сомневаюсь, что это произойдет?
Потому что ты слишком хорошо меня знаешь. Я просто пожал плечами, наблюдая за тем, как старик поднимается и направляется к выходу. Затем обвел взглядом остальную часть комнаты для посещений.
Она не изменилась за семь лет. Все тот же стол у окна — тот самый, за которым мой брат нанес смертельный удар по моему рассудку.
Это было быстро, если это хоть как-то поможет. Ее больше нет, Николай. София Де Санктис мертва.
Он вонзил в меня нож и оставил умирать. Словно грузовик сбил меня на перекрестке, и я лежал на дороге, истекая кровью. Я застрял в этом моменте и не знал, как вернуться в реальность. Я не лгал старине Артуру. Мне больше не было дела до окружающего мира. Я не был заинтересован в том, чтобы начинать все сначала или открывать новую страницу, о чем мне твердили здешние психотерапевты. Если бы они могли заглянуть в мою голову, то никогда бы не выпустили меня на волю.
Я планировал наблюдать, как горит мир, и греться в пламени.
Меня ждал ад, и я, черт возьми, не мог дождаться возвращения домой.
Вернувшись в камеру, я добавил подарок Артура в свою драгоценную коллекцию. Все книги в мягких обложках на маленькой полке я перечитывал бесчисленное количество раз. Каждое слово врезалось мне в память. Иногда герои книг казались мне более реальными, чем люди, которых я когда-то знал. Кроме нее. Она всегда будет для меня самым живым существом, даже если теперь она всего лишь призрак.
Мысль о том, чтобы стать vorom, пронеслась в моем беспокойном мозгу. Для меня стало неожиданностью оказаться избранным. Это была высшая награда, на которую мог рассчитывать такой человек, как я. Необразованный, жестокий преступник с послужным списком, похожим на досье серийного убийцы. Я плюхнулся на кровать и уставился в пустоту. Брэн уехал, его выпустили несколько дней назад. Я последую за ним через пару недель. Без него в камере было чертовски тихо. Я больше не любил тишину. От нее крики в моей голове становились только громче.
Я поднял взгляд на потолок, где были приклеены несколько вещей. Мои сокровища, если это слово было применимо к столь скудной коллекции.
Фотография Молли Черновой, моей невестки, с двумя маленькими детьми. Мой внушительный брат стоял позади них, его рука лежала на плече Молли. Они были единственной оставшейся у меня семьей в этом мире.
Затем черно-белая газетная вырезка. Из некролога. Я не потрудился оставить слова под фотографией. Антонио Де Санктис не смог бы написать некролог для своей дочери, даже если бы от этого зависела его собственная жизнь. Он никогда не знал ее. Никогда не заботился о том, чтобы попробовать узнать.
София. Моя lastochka.
Качество снимка было ужасным. Он был слишком зернистым, чтобы его можно было разобрать, если только не расфокусировать глаза. На фото она не улыбалась, а просто смотрела сквозь объектив камеры, прямо на меня. Каждую ночь я часами смотрел в ответ, позволяя своему разуму блуждать по коридорам прошлого.
Моя маленькая lastochka с обрезанными крыльями, которая, в конце концов, умерла в своей клетке.
Ее смерть лишила меня тех крох здравомыслия, которые у меня еще оставались. В тот момент все перестало иметь смысл и уже не вернулось в нормальное русло.