Если раньше вид Софии подо мной был возбуждающим, то образ ее груди, покрытой моей спермой и блестящей от моего обладания, навсегда запечатлелся в моем мозгу.
Я встал на не слишком устойчивые ноги и спрятал полутвердый член. Затем отошел от нее и взял себя в руки. Нож все еще лежал на земле рядом, и я пнул его ногой поближе к ней, после чего присел рядом. Она смотрела на меня немигающим взглядом.
Я не смог удержаться и провел тыльной стороной пальцев по ее гладкой щеке.
— Ты не пошла в полицию. Это был твой последний шанс.
Она кивнула.
— Я знаю.
— Полагаю, в конце концов, мы все еще созданы друг для друга, lastochka. Будь хорошей девочкой. Я слежу. С этого момента просто верь, что я всегда за тобой наблюдаю.
Я потянулся к ее рукам, поднес левую к своим губам и обхватил ее безымянный палец ртом, прежде чем она успела отстраниться. Затем сомкнул зубы на ее обручальном кольце и медленно снял. Я вынул его изо рта и сунул в карман. После чего снова нашел нож и вложил его в ее связанные руки.
Ее глаза были прикованы ко мне, словно она боялась, что, если отвернется, то я исчезну. Я мог понять этот страх. У меня был такой же.
Оторвав взгляд от ее прекрасного тела, я повернулся и пошел прочь.
Глава 18
Николай
— Это единственный минус в Хэйд-Харборе, — пожаловался Брэн, хмуро глядя на меню, написанное мелом на доске у входа в кафе. — Кому, блядь, нужен фруктовый бранч? Мы должны вернуться в Нью-Йорк только ради еды.
Мы продолжали идти, пока не увидели знакомую сеть. С Брэном было безопаснее придерживаться всего привычного. У этого человека был неутолимый аппетит, и я не выносил его жалоб, когда ему не нравилась еда. Тюрьма была достаточной пыткой.
— Возвращайся. Я никуда не уеду, — сказал я ему, когда мы заняли место в открытом патио.
За столом рядом сидели девушки, одетые как на осеннюю фотосессию, с улыбками до ушей.
— Простите, парни, но, вы случайно не актеры? — Одна из них наклонилась к нам и жеманно улыбнулась.
Брэн осмотрел ее с ног до головы, начиная с гламурного тематического наряда и заканчивая спортивным телом и светлыми волосами. После чего усмехнулся, откинувшись на спинку стула.
— Это я должен спрашивать тебя об этом, красавица, — сказал он.
— Боже мой, у него что, акцент? — простонала другая девушка из компании.
— Только когда ему это удобно, — пробормотал я, переводя взгляд на меню, лежащее на причудливом столике.
— У тебя тоже есть, и твой еще сексуальнее, — сказала первая блондинка, наклоняясь ко мне.
Я проигнорировал ее.
— Почему бы нам не поесть всем вместе? — предложил жизнерадостный голос.
Брэн поднял бровь, глядя на меня, но рассмеялся, заметив мое скучающее выражение лица.
— Я бы с удовольствием, дамы, но мой друг против. Боюсь, нам придется отказаться.
— Почему? Он занят? — Первая девушка надулась.
— Вообще-то женат, — бросил я ей.
Я почувствовал разочарование, исходящее от стола, когда они, наконец, вернулись к своим бездонным «Маргаритам».
— Женат? А новобрачная знает? — Спросил Брэн.
— Скоро узнает. — Я ухмыльнулся ему. — Мне кажется, или женщины здесь более безрассудны? Неужели они не чуют неприятности, когда они прямо перед их носом? — Я отбросил меню в сторону.
Брэн пожал плечами.
— Это студенческий городок. Да еще и хоккейный. Наверное, они привыкли к парням, которые выглядят крутыми, но являются обычными качками. Они не видят разницы.
— Ну, если кто-то попытается подсунуть мне фруктовую пастилу вместо бекона, у него будет шанс увидеть разницу собственными глазами.
Брэн наблюдал за мной суженными глазами.
— Сегодня ты кажешься другим. Повеселился с Софией Де Санктис вчера после того, как гонялся за ней по всей школе?
Я не смог сдержать ухмылку, когда вспомнил о прошлом вечере.
— А ты как думаешь?
— Черт, мужик, ты действительно не можешь оставаться в стороне от нее.
— Это ее проблема, не твоя.
— Что, если она обратится в полицию?
— Не обратится.
— Как ты можешь быть уверен?
— У нее был шанс, и, кроме того, это не в ее характере. Она Де Санктис. Она не доверяет копам. Она никому не доверяет.
Очевидно, кроме меня. Ее слепое доверие во время погони в лесу не давало мне спать всю ночь. Как она могла просто отдать себя в мои руки и сказать, чтобы я сделал с ней самое худшее? Разве она не видела, кем я стал?