Когда я добрался до верха лестницы, из душа уже текла вода. Какое удачное время. Я дернул ручку ванной. Она легко повернулась под моей рукой.
Воздух был туманным и благоухал лавандой. Тело Софии было отчетливо видно за запотевшим стеклом. Я закрыл за собой дверь и прислонился к ней, ожидая, когда выключится душ. Как только это произошло, я схватил полотенце с вешалки, как раз перед тем, как рука Софии появилась из-за двери и потянулась за ним. Ее вздох подсказал мне, что она наконец-то открыла глаза и увидела меня, притаившегося в ее белой ванной, как извращенец.
— Что ты здесь делаешь? — Она нащупала ближайшее полотенце.
— Ты не повесила цепочку на дверь.
— Как будто это остановило бы тебя, — процедила она.
Сегодня вечером в ее словах была искра, и я наслаждался этим.
— Ты думаешь, что запертая входная дверь убережет тебя? Думаешь, сможешь спрятаться от меня в мотеле? Тебе следовало бы знать лучше. Выйди сюда и дай мне на тебя посмотреть.
— Что? Нет!
— Выходи, или я сам за тобой приду.
Я чувствовал, как София борется с собой, но через мгновение она вышла из-за перегородки. Она прижимала полотенце к голой груди. Один только вид ее все еще мокрых ног заводил меня. Это было так давно. Бесконечно давно, на самом деле. Теперь даже образ обнаженного плеча Софии, усеянного блестящими капельками воды, делал меня твердым как камень. Неторопливо подойдя к ней, я протянул руку к полотенцу. Она придержала его на мгновение, а затем отпустила. София была обнажена. Я уставился на нее. Не мог оторвать глаз. Возможно, я даже забывал моргать. В ванной было тускло; мне хотелось включить весь свет и осмотреть каждый сантиметр ее тела, но она испытывала явный дискомфорт. Мне это не нравилось.
— Что ты делаешь? — София покраснела. Одна рука прикрывала грудь, а другой она обхватила себя за талию.
— Смотрю на тебя. Хочу увидеть, насколько мои воспоминания соответствуют реальности.
Я придвинулся к ней ближе. Она была потрясающей. Даже лучше, чем в юности. Ее тело приобрело зрелые, пышные формы, которых не было, когда она была моложе и питалась по диете своего отца. Семь лет жизни в одиночестве сделали ее женщиной.
— Ты позволяла кому-нибудь еще прикасаться к себе? — Мои мысли перескакивали с темы на тему. Тон был легким, но темная одержимость внутри меня была далека от этого.
— Я же говорила тебе, что у меня никого не было, кроме тебя.
— Я не спрашиваю о сексе, я говорю обо всем… поцелуях, прикосновениях, чертовых рукопожатиях, — уточнил я, демон-собственник внутри меня вырвался на свободу.
— Ты спрашиваешь о моей личной жизни? Ты действительно думаешь, что я тебе расскажу?
Я зашел ей за спину и протянул руку к голой попке. Господи, как соблазнительно она покачивалась, когда София переносила свой вес с одного бедра на другое, постукивая ногой.
— Нет, полагаю, что не расскажешь. Ты слишком умна для этого, и никому не нравится посещать слишком много похорон. Они всегда проходят в будний день, а у кого есть на это время?
Я не смог удержаться от того, чтобы не схватить ее за попку. Обнаженные ягодицы были слишком соблазнительными. Я взял по одной в каждую руку и раздвинул их. У нее перехватило дыхание, и она шагнула вперед, пытаясь увернуться от моего прикосновения. Я хмыкнул и притянул ее назад. Мои пальцы блуждали между ягодицами.
— Я нашел место, которое ты еще не вытерла. Позволь мне.
Я провел пальцами вверх и вниз по ее расщелине, мимо тугой попки и вниз к ее киске. Она была соблазнительно мокрой. Я обхватил её сзади за шею, и ее голова оказалась на сгибе моей руки. Я осторожно тянул ее до тех пор, пока она не откинулась на мою руку, выгнув спину.
София сглотнула, уткнувшись мне в предплечье.
— Почему ты здесь? На этот раз закопаешь меня без гроба?
— Не подкидывай мне идей. Я пришел, чтобы поужинать с тобой.
Она застыла. Я явно удивил ее.
— Поужинать?
— Не волнуйся, я принес еду с собой.
— Я уже поела, — огрызнулась она, и все ее тело содрогнулось, когда я ввел в нее кончик пальца.
Черт, она была такой же тугой, как всегда. Неужели она действительно никому не позволяла быть внутри себя, пока меня не было? Я не знал, как к этому относиться. Это заставляло меня чувствовать то, к чему я не был готов.
— Лгунья. Пойдем. Я голоден. — Я с усилием вытащил из нее пальцы и шлепнул ее по заднице, прежде чем оставить одеваться. — Не заморачивайся с трусиками, если не хочешь, чтобы они порвались.
На кухне я открыл коробки с едой и стал ждать Софию. Она осторожно спустилась вниз, готовая убежать в любую секунду. Я осмотрел ее одежду. Платье-свитер беспощадного черного цвета.