Мужчина рядом с бухгалтером замычал.
Я повернулся и ненадолго опустил его кляп.
— Да?
— Я знаю, что он ходит в гольф-клуб каждое утро по понедельникам, — выдохнул он.
Я кивнул, впечатленный.
— Вот это стоящая информация. Отличная работа. Как тебя зовут?
— Т-Томмазо.
Его заикание вызвало у меня раздражение. Я снова повернулся к Мистеру Бухгалтеру.
— Томмазо только что доказал, что он сдаст всех, лишь бы остаться в живых. Это значит, что ты можешь оказаться лишним, если не дашь мне хоть что-то прямо сейчас.
Я уставился на бухгалтера. Его губы оставались сжатыми в тонкую линию. Это чертовски вывело меня из себя.
Я постучал по губам теплым концом пистолета, размышляя.
— Знаю. У меня есть отличная идея.
Я вскочил на ноги, и оба мужчины вздрогнули.
— Давайте сыграем в игру, ладно? Я люблю игры, и поверьте, вы не захотите проиграть в этой.
К счастью, у меня был как раз подходящий для этой затеи пистолет. Я вытряхнул все пули, кроме одной, и усмехнулся, глядя на ожидающих мужчин.
— Вы, ребята, должно быть, большие любители азартных игр, учитывая, сколько времени проводите в Атлантик-Сити. Давайте так… вы рассказываете мне что-нибудь интересное, или мы проверяем вашу удачу… Я всегда любил рулетку.
Защелкнув пистолет, я передернул затвор.
— Теперь, раз уж Том дал мне кое-что, начнем с тебя, Толстосум. Хочешь рассказать мне что-то или попытаешь счастья?
Бухгалтер молча смотрел на меня.
Я присвистнул.
— У тебя яйца больше, чем я ожидал. И хотя я уважаю это, но правил игры это не меняет.
Я направил на него пистолет и небрежно нажал на курок.
Патронник оказался пустым. Бухгалтер смертельно побледнел.
— Поздравляю. Вернемся к Томмазо. Что-нибудь есть для меня, парень?
Томмазо облизал губы.
— У него есть любовница, которая живет в Трентоне. Он ездит туда три раза в неделю.
— Неплохо, но меня не интересуют женщины в его жизни. Тем не менее, это была хорошая попытка. А теперь вернемся к тебе. У тебя есть что-нибудь для меня? — Я повернул пистолет обратно к бухгалтеру.
На этот раз в его глазах не было вызова. Он просто выглядел чертовски напуганным. Хищный зверь внутри меня впитывал страх мужчины, становясь все сильнее. В воздухе витал запах мочи и крови. Я наслаждался их ужасом. Это было так честно. Страх — самое честное чувство на свете.
Он сглотнул, его горло судорожно сжалось, а затем покачал головой.
Я снова нажал на курок. Еще один пустой щелчок.
— Том? Твоя очередь.
Томмазо побледнел. Казалось, он вот-вот заплачет. У него явно закончились лакомые кусочки информации для меня. В этом был смысл. Я не рассчитывал на то, что у него или его мертвого компаньона будет инсайдерская информация. Хвост змеи никогда не знает, что замышляет голова.
— Нет? Тик-так, уходит время…
— Я… я не знаю, — пробормотал он.
— Очень плохо.
Я направил на него пистолет. Звук выстрела последовал за моими словами.
— Упс. Похоже, удача отвернулась от него.
Стул Томмазо опрокинулся и упал на пол; мужчина, сидевший в нем, был уже мертв.
Я вставил в пистолет еще одну пулю и подошел к Мистеру Бухгалтеру. Теперь он был совершенно неподвижен.
— Остались только ты и я, Боб. Не возражаешь, если я буду называть тебя так? Ты похож на Боба.
Я прокрутил патронник, а затем приставил дуло в упор к его лбу.
— Расскажи мне что-нибудь, чего я не знаю о твоем капо.
Боб облизал губы.
— Он больше любит коньяк, чем виски.
— Очень хорошо, но не настолько, чтобы пропустить ход. Не морочь мне голову. Ты знаешь, чего я хочу. — Я нажал на курок, и тот щелкнул о его голову.
Его трясло так сильно, что мне пришлось вдавить дуло в его кожу, чтобы сохранить контакт.
— Я не могу рассказать тебе подробности о распорядке дня Антонио. Если ты навредишь ему, если он узнает, что я раскололся, он убьет меня и мою семью.
— Значит, ты предпочитаешь умереть здесь. Думаешь, я не убью твою семью?
Он тяжело сглотнул.
— Я не знаю, убьешь ли ты. Но я уверен в том, что это сделает он.
Я выдохнул.
— Это ставит меня в затруднительное положение. Думаю, мы закончили, и ты знаешь, что это значит.
Я снова нажал на курок. Щелчок был оглушительным.
Мистер Бухгалтер теперь открыто плакал. Мне было почти жаль его, но не совсем. Он входил в ближний круг Антонио и, несомненно, был свидетелем того, как его босс всю жизнь обращался с единственной дочерью. Он заслужил все, что получил.