Я хватаю его за рубашку и притягиваю к себе для очередного поцелуя, хихикая. Я чувствую себя на нем, ощущаю слабый мускус моего пота на его губах. Это действительно был долгий день.
— Хм... — Он снова целует мое тело. Облизывает и покусывает. — Это... эти леггинсы немного испачкались. Я не уверена, что это хорошая идея...
Резкий щипок за бедренную кость.
— Я кажусь тебе жалкой сучкой? Откройся.
Мои ноги безвольно раздвигаются, а затем эти бездонные глаза заглядывают в самые потаенные уголки меня. Те части меня, которые никто никогда не видел.
Возможно, на каком-то уровне я знала, что он может поймать меня, что мы можем оказаться здесь. Поэтому ведь сделала депиляцию для нашей брачной ночи? Я все выбрила и оставила только полоску коротких темных волос.
— Ты влажная. — Его голос похож на гравий. — Я вижу это, Мия. Даже не нужно входить туда, чтобы понять это, ты такая влажная и скользкая.
О, черт. Я хнычу, покачивая бедрами от прохладного воздуха. Он собирается что-нибудь с этим сделать, или это все для того, чтобы помучить меня? Может, это настоящая месть моего брошенного жениха?
Заставить меня стонать. Заставить лечь на спину и раздвинуть ноги. Заставить меня умолять, если не словами, то глазами. И даже не могу обвинить его в этом, я бы поняла необходимость мести, но Лео не оставляет меня в подвешенном состоянии, как я боюсь.
У меня закрадывается подозрение, что дикий мафиози — лучший человек, чем я.
И когда его горячий рот накрывает мою киску, я кричу его имя.
Глава 8
Лео
Мия зовет меня по имени. Блядь, мне это нравится. Я рычу на ее влажные складочки, сильнее трусь лицом о ее киску и все сильнее лижу ее. Проникаю языком внутрь. И это грязно, бесхитростно и первобытно. Моя страсть несомненно, не похожа на то, что выбрала бы для себя идеальная принцесса мафии, но я не могу сдерживаться.
Я хочу войти в нее и никогда больше не выходить.
Я хочу, чтобы ее запах пропитал мою кожу.
— Лео. — Она дергает меня за волосы, задыхаясь. Сжимаю кулаки за спиной так сильно, что кости скрипят. — Лео, это... о боже.
Делала ли она это раньше? Я так не думаю. Я рычу и снова лижу ее внутри.
— Моя, — рычу я, потому что это правда. В этот момент, если не больше. Мия Серпико — моя, а я — весь ее, и мы наконец-то наедине. Благословенно одни. После месяцев и лет вожделения, всего этого времени, всех этих одиноких ночей, скребущих по моей коже, как наждачная бумага, это чистое облегчение.
Мне никогда не будет ее достаточно.
Жаль, что я уже поклялся ее отпустить.
Это напоминание охлаждает мой пыл, хотя бы на несколько градусов, и я оставляю свое грязное пиршество позади. Вместо этого с безжалостной четкостью доставляю Мие удовольствие, облизывая и посасывая ее клитор. Слушаю ее вздохи и стоны и использую их как руководство к действию, применяя против нее. Может быть, я не стану ее мужем, но я все еще хочу поставить свою печать на теле и душе этой Серпико.
Моя любовь к Мие не нежная. Она отчаянная и безоглядная.
Я хочу преследовать ее до самой смерти. Я хочу, чтобы она скучала по мне.
— Ох!
Мия выгибается дугой, одеяло спутывается вокруг ее лодыжек, и она еще глубже впихивает меня руками в свои складки. Она дрожит и трясется. Бусинка пота стекает по ее коленке, а я продолжаю лизать.
Она великолепна. Я знал, что она будет такой.
И когда Мия падает обратно на кровать, окончательно отталкивая, мне приходится бороться, чтобы не зарычать на нее. Как хищник, защищающий свою территорию.
— Хорошо? — спрашиваю я, выпрямляясь и вытирая рот рукой. Я тяжело дышу, и мой пульс стучит в ушах.
— Так хорошо, — хрипит Мия. — Это очень хорошо. — Затем она пыхтит и отдувается, и поворачивается всем телом, освобождая место для меня рядом с ней на узкой койке. Столь грандиозная подготовка, и она оставила такое маленькое пространство.
— Как думаешь, насколько я худой? — усмехаюсь я.
Мия закатывает глаза, сдвигая голову, чтобы дать мне еще один дюйм на подушке.
Отлично. Знаете, что? Некоторые уроки нужно учить в реальном времени, поэтому пожимаю плечами и скольжу на кровать рядом с ней, зловещий скрип наполняет наше купе. Мия вскрикивает от моей внезапной навалившейся тяжести, перекатывается, пока не прижимается к стене, и больше всего на свете мне хочется обхватить ее руками, пока она ворчит и жалуется. Прижать ее теплое тело к своей груди.
Но меня еще не пригласили прикоснуться к ней.
Возможно, меня никогда не пригласят. Я должен смириться с этим.
Блядь.
Вместо этого я лежу, скрестив кулаки на груди, вытянувшись на боку, и смотрю на свою невесту в темноте.
Она быстро засыпает, мягкое дыхание вырывается между ее приоткрытых губ.
Я наблюдаю за ней, пока над поездом не забрезжит рассвет.
***
Спустя несколько часов мы сидим на стульях за кованым железным столом, а море разбивается о скалы в нескольких футах внизу. Два кофе выпускают перед нами струйки пара: латте для Мии, эспрессо для меня. Солнце заливает кафе на открытой террасе, которое мы выбрали для нашего прощания.
Это новый город Мии. Если она, конечно, решит остаться здесь.
Скажет ли она мне, если уедет куда-то еще? Надеюсь.
Я цокаю на ее латте, чтобы нарушить напряженную тишину.
— Называешь себя итальянкой?
Она слизывает горячее молоко с верхней губы и опускает чашку с тихим стуком.
— Заткнись, Палладино.
Улыбаюсь, но на самом деле я не испытываю радости. Это действительно происходит. Мы расстаемся. Боже, я никогда не чувствовал себя таким опустошенным.
К делу.
— Это для тебя. — Я кладу платиновую банковскую карту на стол, подталкивая к ее руке. — Я никогда не отменю ее. Пользуйся. Пин-код — это твой день рождения.
Мия хмурится, но ничего не говорит. Я тяжело сглатываю.