— Да.
Мы не в себе. Два потных, грязных человека, которые сбежали от своих жизней, и цепляемся друг за друга в этом скалистом алькове. Лео все еще одет как жених, а я в этом нелепом топе с бахромой, но это идеально. Так идеально.
— О боже, — стону я, когда он покачивает бедрами, вытаскивает из меня свой толстый член, а затем снова вводит, мучительно медленно. — Так хорошо.
Лео прикусывает мое плечо. Не настолько сильно, чтобы причинить боль, но достаточно, чтобы выбить воздух из моих легких. И теперь он трахает меня сильнее, быстрее, звуки шлепающей плоти эхом разносятся по алькову, и, черт, мне кажется, что этот дышащий, стонущий звук исходит от меня.
Я чувствую, как он вцепляется в мои волосы. Оттягивает мою голову в сторону, а затем его рот оказывается на моем горле, зубы царапают кожу, дыхание горячее, а губы властные.
— Моя. — Его член врезается в меня, и я подпрыгиваю в его объятиях. Это так непристойно, но что-то в этом заставляет искры пробегать по моей коже. — Ты моя, Мия. Моя невеста. Мой мир. Это единственный член для тебя, слышишь? Твой первый и единственный.
Даже ударяясь о скалы, я умудряюсь закатывать глаза.
— Мия, — хрипит Лео, и я хватаю его за волосы и накручиваю пряди. Отдаю столько, сколько получаю.
— Хорошо. — Как будто я хочу, чтобы было иначе. — И к тебе это тоже относится, Палладино. Если ты хоть раз взглянешь на другую женщину, я превращу твою жизнь в ад.
Лео откидывает голову назад и смеется, нагло и громко, как будто мысль о том, что он загулял, — самое смешное, что он слышал за весь день.
Думаю, так и есть. Мысль о том, что кто-то из нас может хотеть кого-то еще, просто смешна.
Как можно? Мы оба просто одержимы друг другом.
Лео толкает меня за край, обнажив зубы и положив большой палец на клитор. Его член погружается глубоко внутрь меня, а в его карих глазах — безумие.
Я знаю, что он чувствует, потому что тоже это чувствую. Эти тени внутри меня. Эти темные потребности. И я кончаю, впиваясь ногтями в его плечи, сжимая его член своей плотью. Дрожь и искры гонятся друг за другом по моей крови, и я стону сквозь зубы. Я вся пылаю от жара, в ушах звенит.
Лео прижимает меня к скале, с ревом изливаясь.
Ветерок шевелит его темные кудри. Я моргаю, глядя в небо, в блаженстве и тумане. Его сперма стекает по моему бедру.
— Итак. — Несколько долгих мгновений спустя Лео с шипением отстраняется, ставя меня на шатающиеся ноги. — Душ, да? Давай снимем комнату на ночь. Потом мы сможем решить, куда идти дальше.
Мы. Вместе. С ним мы только вдвоем, и мне это нравится. Я никогда раньше не была частью настоящей команды.
И глядя, как бывший король поднимает мои леггинсы, смахивая песок, чувствую, что мое сердце стало слишком большим для моего тела.
Я люблю его так сильно, что почти не могу этого вынести. Это не шутка, эта одержимость.
Глава 10
Лео
Пять лет спустя
Я бегу за ней по мощеным садовым дорожкам, мимо каменистых клумб и струек воды, мое сердце громко колотится. Вечернее солнце бьет мне в шею, и я не могу перестать улыбаться.
Это наша любимая игра. Иногда я гоняюсь за ней часами, до тех пор, пока она хочет играть, бегу не спеша, радуясь ее визжанию.
Я позволяю своей жертве добежать до края бассейна, а потом подхватываю, прижимая ее извивающееся тело к своей груди.
— Он поймал тебя, — кричит Мия с шезлонга, прикрывая глаза одной рукой. На ее коленях лежит забытая книга, и я с бесстыдным голодом смотрю на ее голые ноги. — Папа поймал тебя честно и справедливо.
Наша дочь продолжает брыкаться, визжа от смеха.
— Нет! Нет, не поймал!
Я подхожу и встаю над женой, едва переводя дыхание, и протягиваю ей на вытянутых руках нашу извивающуюся дочь.
— У меня есть для тебя подарок. Вот эта маленькая лгунья.
Наш ребенок гогочет, не раскаиваясь.
Мия фыркает и принимает извивающийся сверток. Наша дочь быстро растет — она уже настолько большая, что Мия охает от тяжести, оседающей у нее на коленях.
— Благодарю за врунишку.
Она шутит. Мия — преданная мать и жена, но я всегда знал, что она будет такой. Она использует свои значительные таланты во всем, за что берется.
Например, инвестиции, которые мы делаем вместе. Богатство, которое мы накопили за последние пять лет.
Мы добиваемся гораздо большего, когда нас не сдерживают идиоты.
— Может быть, я догоню тебя позже, — бормочу я себе под нос. Мия ничего не говорит, но я знаю, что она меня слышит, потому что ее щеки розовеют, а бедра дергаются на шезлонге, внезапно становясь беспокойными. Она суетится вокруг нашей дочери, а я провожу кончиком пальца по макушке ее головы.
Ее темные волосы шелковистые и теплые, красные блики выбиваются на солнце. Так красиво.
Я все еще не могу поверить, что она моя.
— Мы могли бы позвать няню. — Я предлагаю это небрежно, как будто не отчаянно нуждаюсь во времени наедине с Мией. Я всегда жажду ее. Хочу попробовать.
Мия смотрит на меня краем глаза, и, черт возьми, мне нравится ее лукавая улыбка. Мое сердце учащенно бьется, когда она кивает.
Куда она побежит на этот раз? Предупредит ли меня перед уходом, или выскользнет без предупреждения, выпорхнув через черный ход, пока я буду занят чем-то другим?
Я люблю оба варианта. Любая ночь, когда я преследую Мию, — это хорошая ночь. Охота окрыляет все мое тело, и к тому времени, когда я догоняю ее, она всегда возбуждена и горяча. Готова принять меня.
— Подумай об укрытии. — Я глажу ее по голове, ухмыляясь на громкое пыхтение, затем наклоняюсь, чтобы пробормотать на ухо. — С тобой я не буду слишком медлить. Я уже ловил тебя раньше, принцесса, и всегда буду ловить снова. — Я лизнул горло Мии. — Приготовься умолять.
Конец