Вместо этого Палладино замечает мозоли на моих пятках и сыплет потоком проклятий. Повернув голову и подавшись вперед, он пытается рассмотреть их, но при этом не прикасается ко мне. Не касается моего тела.
И это поражает меня, как удар молота.
Та сделка на набережной. Наше соглашение.
«В следующий раз я буду ждать приглашения. Я буду ждать, пока ты начнешь умолять меня, принцесса, и тогда, если ты будешь умницей, прикоснусь к тебе кончиком пальца. Согласна?»
По мне пробегает дрожь, за которой следует волна жара, потому что он делает это. Он действительно делает это: Лео Палладино держит свое слово. Он здесь не для того, чтобы убить меня, даже не для того, чтобы прикоснуться. Он ждет пока я попрошу его об этом, пока начну умолять, и я...
Я никогда не знала такой власти. Я никогда не обладала такой властью.
Это будоражит какую-то глубокую часть меня. Мне становится жарко и больно.
Я облизываю нижнюю губу. Заставляю себя мыслить здраво, потому что я больше, чем пучок гормонов, черт возьми.
— Что, если я никогда не захочу выйти за тебя замуж, Палладино? Что тогда?
Глубокие карие глаза смотрят на меня, его цитрусовый аромат снова врывается в мой нос. И в голосе Лео звучит нотка предупреждения, кожа под ним потрескивает, когда он перемещает свой вес.
— Тогда я уговорю тебя передумать, Мия. Я очень настойчивый человек.
Ясно.
Я прижимаю ладони к раскрасневшимся щекам. Он здесь. Он действительно здесь. И пока мое сердце ритмично стучит в груди, пока поезд качается и раскачивается под нами, пока каждое нервное окончание в моем теле оживает, часть меня... рада. Чувствует облегчение.
Даже взволнована.
В присутствии Лео Палладино я — живой провод, отбрасывающий искры, и не знаю, что с этим делать. Не знаю, что мне делать дальше.
Но, боже, я в восторге. Его одержимость мной — это наркотик.
Захватывающий, опасный наркотик.
Что я собиралась делать? Найти работу официантки и снимать чью-то дерьмовую свободную комнату? Бороться, экономить и страдать, когда вместо этого могла бы заниматься этим? Играть во власть с красавчиком-королем?
— Ты могла бы поспать, — предлагает Лео, его глубокий голос такой разумный. Улыбка немного кривая, на одной щеке появилась ямочка. — Мы все равно едем в этом поезде всю ночь, и несколько часов со мной изменят твое мнение. К завтрашнему дню ты будешь отчаянно хотеть выйти за меня замуж, Мия. Я клянусь. Ты побежишь за мной к алтарю.
Я ничего не могу с собой поделать. Я фыркаю на его хвастовство, и Лео улыбается еще шире. Он наклоняется ближе, все еще не касаясь меня, но купая меня в своем тепле, и, боже, помоги мне, я тоже наклоняюсь. Я двигаюсь к нему, как в тумане, пока не ловлю себя, отступая назад, сжимая кулаки на бедрах.
Лео долго смотрит на меня, раздумывая.
Такие темно-карие глаза. Такие густые ресницы.
Боже, если бы он не вынуждал меня идти к алтарю... Я бы облизала его со всех сторон. Я бы прыгнула прямо в его объятия.
Но он принуждает меня, охотится за мной по городу, как за добычей, и я не могу доверять этому человеку больше, чем кому-либо другому в нашем извращенном, жестоком мире.
Лео Палладино может отвернуться от меня в любой момент. По любой причине. Как и моя семья.
Это лишь вопрос времени.
Глава 6
Лео
По плану игра должна была закончиться, когда я поймаю ее, но моя невеста не прониклась этой идеей. Каждый миг, каждую секунду в ее голове крутятся шестеренки, ее острый взгляд мечется по купе. Ищет оружие; наблюдает за мной в поисках признаков слабости. Планирует попытку побега.
Еще одна попытка, потому что за последние несколько часов мы пережили уже четыре. Остальные пассажиры смотрят еще хуже каждый раз, когда я веду ее обратно по коридору, причем держу свою руку в дюйме от ее плеча.
— Мия, — простонал я, когда она в пятый раз приблизилась к двери. Я сижу на скамейке напротив нее, опираясь локтями на колени. Какой же долгий выдался день. — Ради всего святого. Если бы не знал лучше, подумал бы, что тебе нравится чувствовать, как я преследую тебя.
Она перестает двигаться и смотрит в окно поезда с невозмутимым выражением лица. Руки сложены на коленях, щеки порозовели.
О. Я понял.
— Принцесса, — бормочу я, наслаждаясь тем, как она дрожит. Я в восторге. — Я прав? Скажи мне, что я прав. Признайся, что тебе нравится быть моей добычей.
— Иди к черту, — сладко говорит она, все еще глядя на вечернее небо. Оно глубокого темно-синего цвета, усеянное звездами, ближе к горизонту бледнеет до лавандового. Красиво, но ничто по сравнению с ней.
Даже помятая и уставшая после великого побега, даже одетая в эту нелепую одежду с выбившимися прядями, свисающими из прически, Мия заставляет мое сердце замирать.
Что нужно сделать, чтобы она так же относилась ко мне? Может, отрастить бороду? У Давида была борода. Я сделаю это, даже если у меня будет чесаться верхняя губа. Все, что угодно для нее.
— Я тебя накормил, — резонно замечаю я, кивая на обертки от сэндвичей и банки из-под газировки в крошечном мусорном баке купе. Ничего шикарного, но это лучшее, что я смог найти в этой дерьмовой тележке с едой в поезде. — Я буду держать тебя в безопасности и защищать. Я буду добр к тебе, и ты научишься любить меня.
На этот раз в ее словах чувствуется усталость. Она по-прежнему не смотрит на меня.
— Я человек, Палладино, а не бездомный щенок, которого ты подобрал на улице. Ты не можешь заставить меня любить тебя.
Боль вспыхивает в моей груди. Настала моя очередь слепо смотреть в окно.