Выбрать главу

- Черт с тобой! - быстрым движением, видимо, опасаясь еще каких-то осложнений и дополнений, Стефан поднял обе руки, одновременно приложив их ко лбам «жениха и невесты». Последним, что видела Мелисса, были закрывающиеся глаза Кайла и вспыхнувшие потусторонним светом зеленые зрачки Стефана. А последней мыслью: ей ведь не объяснили, что нужно делать! Как она сможет направлять их? И сможет ли остановить, если они проберутся в самые потаенные уголки ее памяти? Что они там могут увидеть?...

Они бежали по коридору, потом свернули к лестнице и побежали по ней, перепрыгивая через ступеньки. Нет, не так. Это она бежала. И прыгала тоже она. И это ее заношенные туфельки на совсем маленьких ножках они видели. Ее глазами. Оказавшись в прихожей, залитой солнечным светом, с вытянутыми окнами и высоким потолком, с которого свисала длинная люстра, явная подделка под хрусталь, девочка быстро обернулась к зеркалу. Расправила простенькое домашнее платьице, серое с белым воротничком, пригладила растрепавшиеся волосы, спадающие на плечики золотой в переливах солнечного света волной. Удовлетворенная своим видом, девочка кивнула своему отражению и показала язык, словно бы зная, что на нее смотрят из ее же мыслей непрошеные гости.

- Лисси! - раздался наигранно счастливый голос, сквозивший разочарованием. Девочка, все еще смотревшая на свое отражение, поморщилась, и большие карие глаза блеснули вдруг так знакомо: одиночество, им они были полны до краев! «Что же, она ждала, что я не доживу до их возвращения?» - отчетливо промелькнуло у них в мыслях. В ее мыслях. Они - подслушали.

- Лисса! - выкрикнул детский голосок, и лицо девочки тут же смягчилось. Она бросилась навстречу брату и обняла его. - Я привез тебе подарок! Я привез! - слышалось откуда-то снизу, и маленькие ручки уткнулись в бок.

- Подарок мне? - удивилась девочка.

- Конечно! - он вернулся к родителям, стоявшим в дверях и разом натянувшим на лица улыбки. Там же стоял и дьер Крауч, помолодевший лет на десять, хотя, годы не сильно его изменили: все то же округлое пузико и голубые, как майское небо глаза, только светлые волосы выглядели погуще. Он тихонько посмеивался, глядя на детей. Агата вытащила из сумки маленький сверток, легко умещающийся в детской ладошке, и протянула сыну. Мальчик радостно припустил обратно, едва не упав, споткнувшись о собственную ножку.

Это был Ивар, вне всяких сомнений. Но узнать его было почти невозможно. Этому мальчишке можно было дать от силы лет пять, волосы, совсем рыжие, как у матери, одет в строгий маленький костюмчик: брюки, рубашка, жилетка на двух пуговицах, и даже маленький шарфик-галстук. «Очаровательный» - промелькнула новая мысль любящей старшей сестры, наблюдавшей за неуклюжим малышом.

- Вот, смотри! - он протянул ей сверток, - Я сам выбрал! Ну... мама помогла, она сказала, что то, что я выбрал в начале, тебе не понравится. А это - может быть. - он смутился, покраснел, и на глазах у него выступили крупные слезы.

- Что ты, Ивар! Уверена, мне понравится! - сестра обняла его, затем развернула сверток, и на руку ей выпал медальон, судя по всему, золотой(!), маленький-маленький, крошечный цветочек с еле-различимым камушком в центре. Девочка подняла его за цепочку, завороженно глядя на него.

- Это... мне? - голос дрогнул, она перевела взгляд на опекунов, - Правда?

- Правда! Ивар же сказал! - бросила женщина и, скинув шубу на руки слуге, прошествовала к лестнице.

- Забирай, - чуть искреннее, чем раньше, улыбнулся Томас, потрепав девочку по голове.

- Опять на голове словно ураган прошел! - обернувшись, бросила Агата, - Лисса, будь добра, заплети их уже хоть как-нибудь! Смотреть страшно!

- Да, дьера! - девочка сделала книксен, но мачеха уже отвернулась от нее. А она снова повернулась к брату, - Ивар, спасибо! Это самый лучший подарок!

- Тебе понравилось?

Они говорили еще что-то, но их голоса словно бы расплывались, пропадали.

- Выпусти нас отсюда, Мелисса! - послышался голос Стефана.

- Интересно, как Крауч напугал ее, когда в любви признавался? - подумал Кайл.

- Черт, Ривер! Ты же нас...

Все исчезло окончательно, и дети, и люстра, и лестница. Перед глазами была совершенно другая комната, видимо, столовая, с большим, покрытым светлой скатертью столом. Все здесь выглядело каким-то потрепанным, обветшавшим. Лишь отголоски былого величия, когда-то дорогие шторы и ковер смотрелись совсем уж сносившимися, скатерть, в прошлом, видимо, белая, все еще имела вид презентабельный и, видимо, доставали ее лишь по особым случаям.

Тонкие руки мелькали перед глазами туда-сюда, она ловко доставала праздничную посуду из зеркальных шкафов и расставляла на столе, напевая тихонько себе под нос какую-то песенку.