— Вы идете?
— Еще нет. Я догоню тебя, не беспокойся.
— Я собираюсь ехать быстро.
— Конечно, Мик, тебе нужно поторапливаться.
Он кивнул и побежал к лошади. Ему не хотелось оставлять свою новую знакомую одну в доме доньи Анны, но на уговоры не было времени. Черт его знает, этого мерзавца Альвареса, что ему придет в голову сделать с Джульеттой.
Нарочито вежливо он попрощался с хозяйкой, снова назвав ее бабулей. Лицо доньи Анны опять вспыхнуло, она схватилась за горло. Но, видя, как быстро удаляется ее незваный гость, постаралась придти в себя и повернулась к Пенелопе:
— Убирайся, гринго, пока я не приказала отхлестать тебя кнутом, — старуха указала на дверь. — Я все сказала.
— А я еще нет. — Пенелопа смотрела на своего врага. На старую больную женщину, из-за которой она проделала такой долгий путь. Как странно, подумала Баттерворт, что эта маленькая сморщенная старуха была причиной стольких страданий.
— Я хочу, чтобы вы знали… — негромко сказала она. Донья Анна сделала несколько яростных вдохов. Гнев пылал в ее глазах, но Пенелопа не обращала внимания на ее угрожающие взгляды и продолжала:
— Сейчас я помогу этому приятному молодому человеку найти его жену, — женщина сделала особое ударение на последнем слове. — Потом я вернусь сюда.
— Меня не испугаешь, гринго.
— Это не входит в мои намерения, синьора. Я не собираюсь вас пугать; я хочу посмотреть, как вы заплатите за убийство моего брата.
— Loca! — пробормотала Анна. Затем повторила по-английски: — Сумасшедшая.
— Я буду возвращаться снова и снова, — продолжала Пенелопа, так как другая женщина молчала. — Я буду говорить с каждым: от шерифа в El Paso до губернатора штата, до президента Мексики.
— Будь осторожна, гринго, — прошипела старуха и потянула ворот своего платья. Пенелопа подошла ближе, глядя прямо в глаза соперницы, со всей жаждой борьбы, которая копилась в ней последние два года:
— Не думай, что запугаешь меня. Я не испугаюсь и не отступлюсь. Ты не заставишь меня замолчать так легко, как моего брата.
Донья Анна покачала головой, схватилась за шею и вся выгнулась, стараясь вдохнуть воздуха.
— Понимаешь, — добавила Пенелопа, — он был человеком, питавшим некоторую симпатию к пожилым женщинам… Даже к таким, которые этого не заслуживают. А я таких симпатий не питаю. Я знаю, какая ты на самом деле паучиха — и я раздавлю тебя!
Довольная сказанным, Пенелопа повернулась и царственно пошла прочь от намеченной жертвы. Собранная, подтянутая, она прошла через внутренний дворик, затем примыкающие к нему комнату и холл.
La Patrona кипела от бессильной ярости. В ее мозгу вился целый рой мыслей; для начала она остановилась на одной, самой срочной: нужно послать за Энрике. Он, без сомнений, направляется сейчас в Еl Paso, в свой любимый салун, доставив Джульетту в жаждущие руки Виценте.
Небольшой комок боли, свернувшийся у нее в груди, стал расти и скоро протянул свои щупальца по всей левой половине тела. Сначала Анна не обратила на это внимания, даже позволила себе представить, как увидит эту самонадеянную дрянь, умоляющую Энрике оставить ее в живых. Когда она немного отдохнет, то пошлет кого-нибудь за ним.
Тогда эта уродливая англичанка, узнает что значит ударить донью Анну Сантос.
Старуха неловко опустилась на каменный парапет, окружавший фонтан. Звон капель, падающих в воду и другие звуки казались ей непривычно громкими. Острая, неожиданно сильная боль пронзила ее грудь, и Анна стала ловить ртом воздух, как рыба, выброшенная на сушу. Ее сухие пальцы оттянули ворот платья; она ждала, что это принесет облегчение, но его не было. Донья Сантос старалась подчинить себе боль, делая равномерные осторожные вдохи. Но на этот раз ей это не удавалось. Ничто не остановит эту боль! Она растет и растет внутри ее тела. Донья Анна почувствовала, как невидимая рука положила огромный камень ей на грудь.
Не хватало воздуха. La Patrona с надеждой смотрела вокруг, но внутренний дворик был пуст. Рядом никого не было, а у нее перехватило дыхание, и не было сил позвать на помощь. Она почувствовала, что соскользнула со скамейки на каменный пол патио.
Лежа на спине, широко раскрыв глаза, Анна беспомощно смотрела в небо. Одинокая слеза выкатилась из уголка ее глаза и сползла вниз по щеке. Ее горло конвульсивно сжималось, а пальцы бесполезно рвали лиф платья.
Боль нарастала, унося ее все дальше от всего, что было знакомо ей.
Казалось, облака закрыли солнце, и день померк. Новая, еще более сильная боль волной накрыла ее, и донья Анна жалобно застонала в тишине.
ГЛАВА 20
Джульетта повернулась, чтобы осмотреть элегантно обставленную спальню. Ярко-красное стеганое одеяло покрывало чрезмерно широкую кровать, а на маленьком столике рядом с ней стояла керосиновая лампа. Массивный ореховый комод отражался в зеркалах, расположенных полукругом во всю высоту противоположной стены.
В них Джульетта видела всю комнату, повторенную пять раз. И пять Джульетт оттуда смотрели на нее, и у каждой из них было одно и то же выражение испуга на лице. С отвращением увидев собственный страх, Джули нарочно повернулась спиной к зеркалам. Тогда ее взгляд упал на тяжелые, зеленые, как лес, шторы, И девушка поспешила к ним, в надежде, что у нее есть еще шанс. Возможно, ей удасться удрать через окно.