— В чем тут каяться? — Он скрестил руки на груди. — Я наслаждался каждой минутой. И никогда не испорчу то маленькое удовольствие, которое мы разделили, дурацкими сожалениями. — Он с усмешкой смотрел в ее яростные, негодующие голубые глаза.
— Удовольствие! — возмутилась она. — Вы просто безответственный распутник. Вас, очевидно, не заботит ваша репутация?!
— Репутация? — повторил он, имитируя смущение. — Ну какая у меня репутация?
— Интересно, скольких девиц, пользуясь их бедственным положением, вы заманили в трактиры?
— Обычно, когда я вижу привидение посреди дороги, я списываю это на туман или на лишний стакан. Но в данном случае я имел несчастье поддаться вашим чарам.
— Я польщена, но боюсь, не нахожу это забавным. То, к чему вы относитесь легко, на самом деле серьезно. А теперь, будьте добры, уходите. Уверена, вас ждут великие дела. Умоляю, не позволяйте мне задерживать вас.
Она повернулась к нему спиной и зашагала через лужайку к дому.
Алекс потряс головой и рассмеялся, наблюдая, как она удаляется от него широкими шагами. Вся ее фигура, казалось, источала ярость. В мире нет другой такой девушки. Он хотел ее больше, чем любую другую женщину. Большинство женщин только позволяли себя целовать или, напротив, осыпали его поцелуями. Только не Кара. Она отдавалась поцелуям. И наслаждалась ими. В этом он не сомневался, несмотря на ее протесты. Он знал достаточно женщин, чтобы уловить разницу.
Восхищаясь покачиванием бедер потенциальной распутницы, он со вздохом признал, что начало было многообещающим. Он сожалел лишь о том, что, как правило, не соблазнял юных невинных девушек, как ни велико было искушение.
Вернувшись в дом, Карина застала дядю Чарлза ожидающим ее в мраморном фойе.
— Вам не понравилось поместье? — спросил он с удивлением.
— О нет, милорд, Грантли — очаровательное место, — поспешила она ответить. Это вашего сына я терпеть не могу. — Я все еще немного потрясена своими приключениями прошедшей ночи. Я собираюсь еще немного отдохнуть после обеда.
— Разумно, — ответил он, наклонив голову. — Знаете, вы точный портрет вашей матери. Это поразило меня утром, когда я впервые увидел вас, но сейчас даже больше. Ваши манеры, вы вся... Просто удивительно.
Лицо Карины изменилось. Спазм боли сжал ей сердце, когда она вспомнила мать.
Герцог наморщил лоб.
— Сожалею, моя дорогая, если я напомнил вам о вашем горе, — проговорил он, заметив ее внезапную печаль.
— Ничего, я справлюсь. Просто иногда это трудно, — грустно призналась она. — Я понятия не имела, что вы знали мою мать или отца до сегодняшнего утра, когда тетя Генриетта сказала, что вы росли вместе с отцом. Вы были лучшими друзьями? Я никогда не слышала имени Далтонов, пока мать... — она нервно сглотнула, — то есть только когда прочитала завещание.
— Генриетта говорила об этом? Что именно она вам сказала? — Глаза его сузились.
Кара пожала плечами.
— Не много, только то, что вы и мой отец были большими друзьями. Одна вещь, правда, ставит меня в тупик. Почему моя мать сменила фамилию на Симпсон?
— Генриетта склонна преувеличивать, — пробормотал он.
— Понимаю. Выходит, вы и мой отец не были лучшими друзьями, — констатировала Кара.
Он покачал головой по поводу ее хитрости и улыбнулся.
— Ладно. В конце концов, нет вреда в том, что вы узнаете. Да, мы были очень хорошими друзьями. С детства. С вашим отцом мы вместе росли. Все это было очень давно и не имеет значения теперь. — Говоря это, он смотрел в окно, глаза его были подернуты дымкой, как будто он вспоминал то время. — Ваш отец гордился бы вами, моя дорогая.
— Какой он был? — спросила она, не в силах скрыть возбуждение.
Герцог посмотрел на нее, очевидно удивленный вопросом.
— Он был моим союзником, — проговорил он. — Я обязан ему жизнью. — Он говорил ровным, уравновешенным тоном. — Я поклялся защищать вас и заботиться о вас.
Кара нахмурилась. Что за странные слова! В настоящий момент она нуждается в «защите» только от сына герцога.
— Защищать меня? — воскликнула она с невольным смехом, забулькавшим в горле. — От чего?
Глаза герцога задумчиво скользнули по ее лицу. Наступило неловкое молчание. Кара отвернулась.
— Семья отца живет здесь? В Англии?
— Нет, — ответил он резко. — Вы последняя, кто остался в живых из его семьи.
Она бросила на него испуганный взгляд, пораженная его резкостью.
— Я не знала. Я так мало знаю об отце и так много хотела бы узнать. Вы мне расскажете?
Он пожал плечами.
— Тут нечего рассказывать. Он очень любил вашу мать и вас. Вот все, что вам нужно знать. Не суйте нос в вещи, о которых лучше забыть, — сказал он грубо. — Это приведет только к сердечной боли и несчастьям.