Внезапно груда мышц ожила и одним движением ноги сшибла принца.
— Элия Мартелл! — прохрипел Гора, тяжело поднимаясь. — Элия Мартелл!
Принц, перекатившись, пошатываясь встал на ноги, и тут же был встречен укрытой кальчужной перчаткой рукой, отправившей его в объятия толпы. Врезавшись спиной в людей, Мартелл продавил хлипкую живую стену и завалился прямо на Арью, впечатав её в тех, кто стоял позади. Ноги её, подкосившись, поехали вперёд, а руки нашли единственную опору — чужой торс, придавивший её. Слившееся с ней воедино тело полыхало жаром поединка и яростью, гулявшей по разгорячённой крови. В сердце Арье стучало чужое сердце, бившееся о клетку рёбер, до ушей долетало рваное дыхание, а ноздри мгновенно заполнил запах пота и крови. Пальцы Арьи, судорожно хватаясь за всё подряд, скользили по взмокшей ткани, жёсткому поясу и гладкой, слегка изогнутой стали… Что-то прохрипев на дорнийском, принц попытался встать, подавшись вперёд, но лишь ещё сильнее вжался в Арью. Потянувшиеся к ним Чёрная Рыба и гвардейцы разорвали их сцепку. Руки Арьи, разомкнувшись, выпустили горячий мужской торс и гладкую сталь.
Тяжело поднявшись, Мартелл оглянулся, словно желая что-то сказать. Но не успел.
— Вставай! Или ты вздумал спрятаться за женскими юбками?! — пророкотал издали Гора.
— Боги! — горячее дыхание сестры обдало шею Арьи. — Ты как?!
— Хорошо, — буркнула, Арья, вытирая рукавом чужую кровь, испачкавшую ей грудь.
Пошатываясь, принц сделал шаг, подбежавший к нему дорниец подал копьё:
— Имя! — выкрикнул он. — Назови мне имя того, кто дал тебе приказ!
Гора, удерживая меч обеими руками, медленно двигался ему навстречу. Шаг Клигана был неуверенным, следом за ним по мостовой стелился кровавый след, а по виску и щеке бежали алые дорожки. Оберин Мартелл с не меньшим трудом стоял на ногах. На боку его росло и ширилось красное пятно, которое мгновениями раньше было едва различимо.
— Имя! Назови мне имя своего хозяина! — упорствовал принц. — Того, кто повинен в смерти моей сестры и её детей!
Гора не отвечал.
— Они долго не продержатся, — тихо пробормотал Чёрная Рыба.
— Да, — согласилась с ним Арья, сузив глаза.
— У меня… нет… хозяина.., — прохрипел Клиган.
— Имя! — взревел Мартелл и с яростью дикого вепря бросился вперёд. Удар получился смазанным, как и ответное движение Горы. Остриё копья едва коснулось руки Клигана, а меч, чиркнув принца по плечу, пронзил воздух. Пошатнувшись, Оберин сделал второй безуспешный заход. С каждым новым взмахом силы покидали противников, пока оба не оказались лежащими на булыжной мостовой.
— Это нужно прекратить, — побормотала Санса.
— Уже, — тихо ответила Арья — подбежавшие к своему принцу дорнийцы засуетились, что-то выкрикивая на родном языке. Над Клиганом тоже склонилась пара человек.
— Вот теперь точно пора уходить! — скомандовал Чёрная Рыба и, подхватив сестёр под руки, увлёк их в сторону выхода с площади.
Толпа, поредев, не препятствовала двум леди, сопровождаемым гвардейцами. Быстро добравшись до места, где был оставлен паланкин, Арья и Санса разместились внутри и задёрнули занавески. Носилки, качнувшись, начали свой путь обратно в Красный Замок.
— Всё это плохо, — хмуря лоб, обронила Санса.
— Почему? — тут же спросила Арья.
— Оберин Мартелл брат принца Дорана. На него напал в столице Семи Королевств вассал десницы и деда короля.
— Не напал, а принял бой, — поправила Арья.
— Это легко опустить. В таких делах детали не важны.
— Ты так хорошо разбираешь в «таких» делах? — хмыкнула Арья.
— Мы обсуждаем их с мужем, — пояснила Санса. — А вы с лордам Тайвин разве ни о чём таком не говорите?
— Э-э-э.., — промычала Арья. Ей было сложно сказать о чём они говорили с мужем.
— Мне показалось, что вы помирились, — тихо произнесла Санса.
— … Да… Не знаю…
— Как это? — округлила глаза Санса.
Арья действительно, не знала и не могла толком сказать, что именно происходило между ней и лордом Тайвином. Она рассказала ему про отравление, они провели вместе ночь, воспоминания о которой заставляли огнём гореть её тело, и после виделись не раз. Но изменились ли его планы отослать свою жену-беглянку куда подальше, она не знала. Она прекрасно понимала, что их близость была всего лишь близостью двух оголодавших людей, а беседы — беседами тех, кому есть что обсудить и не более того. И даже совместный ужин на террасе ничего не значил — если бы не Рикард, его бы не было. В её присутствии лицо лорда Тайвина было как всегда бесстрастно, взгляд холоден, а голос ровен и, что же на самом деле творилось в голове её лорда-супруга, Арья не знала.
— Мы разговариваем… Когда это нужно, — ответила Арья, отведя взгляд.
— Но вы провели вместе ночь, — тихо проговорила Санса.
— Да, — безрадостно кивнула Арья.
— А-а… Этот болт, это правда, что он был у тебя?
— Был, — скривилась Арья. — Но я не знаю куда он делся.
Она и вправду не знала. Она точно помнила, как поправляла его сидя у Тириона. А потом она сразу направилась в башню Десницы, и вылетел ли он сам на одной из многочисленных ступеней, или муж вынул его, бросая её, Арью, на кровать — она не помнила. Всё, что она помнила, это его руки в своих волосах, пальцы, ласкающие кожу и губы, терзающие её губы. Пламя дикого огня, вспыхнувшее в зелёных глазах, когда лорд Тайвин узнал, что Роберт преступил незримую черту, совершив нечто, что заставило Арью убегать от него по тёмным коридорам Красного Замка. И одинокую, холодную постель по утру. Туман, липкой изморосью оседавший на всём, что попадалось под его щупальца. И неосознанный страх, закравшийся под кожу вместе с известием о том, что король был убит тогда, когда оба они блуждали в этом тумане не видимые друг для друга.
— Он мог… это сделать? — еле слышно задала Санса вопрос, который задавали все, кому не лень.
— Что ты такое говоришь?! — прошипела Арья, гоня прочь память о застывшим маской лице мужа — мёртвенно бледном то ли от услышанных слов, то ли от всполохов молний. — Использовать такой приметный болт — глупо, а мой муж не глуп!
— Да, но иногда разум теснят чувства, — резонно заметила Санса, и у Арьи не нашлось, что возразить — гнев и ярость плохие советчики, даже для Тайвина Ланнистера…
Отставив в сторону написанные бумаги, Тайвин вышел на балкон. Солнце приближалось к полуденной отметке — времени начала очередного заседания суда. Свежий ветерок, гоня по небу облака, заставлял их плыть точно на восток. Глядя на белоснежную кучерявость Тайвин на мгновение позавидовал простоте их бытия, той, чего давно не было в его жизни. Как не было привычной стройности мыслей и спокойствия на душе. Впрочем, это самое спокойствие он утратил уже давно, сейчас только случился новый повод внести смуту в его, Тайвинову жизнь. И поводом для этого был покойный ныне Роберт. И Арья. Опять Арья. В очередной раз Арья… Её визит, её откровения той ночью вывернули Тайвина на изнанку. Мысли то сверкали подобно молниям, пронзавшим тогда небеса, то ползли, как черепахи, медленно ворочаясь и никак не позволяя осознать правду, что несли слова его жены — в кошмарах четырёхлетней давности был повинен яд. И кошмары не были кошмарами. А потом он вдруг услышал — «когда я добежала до покоев…». Она бежала. Бежала от Роберта. От его притязаний. В голове Тайвина с очередной яростной вспышкой, как наяву возникло видение далёкого прошлого — она и Роберт. Руки короля, стискивающие хрупкую фигурку, его ладони лёгшие на её грудь, его губы, припавшие к её губам. Это не было сном. Это всё было наяву. Ярость, захлестнувшая Тайвина, была столь сильна, что на мгновение испугала его самого. Если бы не невесомое, как морской бриз, прикосновение женской руки к его лицу, волосам, если бы не жадный поцелуй, заставивший забыть обо всём, сгорел бы он тогда в пожаре дикого пламени, захватив с собой и Роберта. Однажды он уже пережил это, и не хотел повторения. И вот всё грозило случиться вновь. Но Роберт не Эйерис. И Тайвин уже не тот Тайвин, что был двадцать лет назад. Остервенело беря отзывчивое тело жены, он чувствовал, что в ней пылают те же огонь страсти и ярость, сжигающие и его самого. Она отдавалась ему, как в последний раз. Или в первый. Проснувшись уже под утро, он долго смотрел на неё — в голове царил хаос, а мысли отказывались повиноваться. Его собственные демоны, разбушевавшись, шептали, каждый своё: она сбежала, она предала, она жила не известно где и как… И тут же подсовывали воспоминания далёкого и совсем недавнего прошлого: Арья, рассуждающая о том, как защитить Утёс от Грейджоев, их прогулки вдоль моря, ужины на террасе, охота. И Рикард. То, как они вместе идут по аллее, как она склоняется к сыну. Как разговаривает с Томменом, а Рикард стоит рядом, улыбаясь щербатой улыбкой… Резко встав и одевшись, Тайвин тогда покинул покои, желая прояснить мысли подальше от той, что тревожила душу и чресла. Молочный туман, приняв его в свои объятия, охладил разум. Зарождавшийся за белой пеленой день, нёс новые дела и новые проблемы. Своей исповедью Арья не заслужила прощения, но его абсолютная вера в её вину пошатнулась, дав весьма ощутимую трещину. И желание поставить Роберта на место. Но всё пошло не так. С твёрдым намерением обсудить услышанное с Тамерланом, Тайвин вернулся к себе, найдя пустую постель, а вместо беседы с мейстером у него состоялась беседа с Барристаном Селми, а после с Ренли, обвинившим Тириона в убийстве Роберта. Обвинение было абсурдным. А потом всё стало ещё абсурднее, когда выяснилось, что его жена позаимствовала один из болтов у Тириона. Тайвин был зол, очень зол, что не знал этого до суда. В тот вечер он не помнил, пришла ли она с этим самым болтом или нет. Он не знал, были ли слова тех, кто утверждал, что это так — правдивы. Как и её, когда она клятвенно заверяла, что не повинна смерти короля. Но он знал наверняка, что Роберт никак не желал оставить его жену в покое. Как и то, что Арья смогла бы выстрелить, и у неё была возможность это сделать…