— Их союз грозит нам сложностями, — нахмурился Лорас.
— Я это понимаю. Потому и зол. Я верил в честь Старка, а на деле всё это оказалось лишь словами.
— С нами Простор, не забывай.
— Без Тарли.
— Тарли ещё не всё. Ещё есть Долина, которая пока молчит, да и Штормовой Предел не весь поддержал Станниса. Слова Маргери могут многое изменить.
— Осталось только дождаться Маргери, — усмехнулся Ренли.
— Я здесь, — прозвучало у них над ухом.
Обернувшись, Лорас с облегчением увидел сестру.
— Что ты на себя надела?! — не сдержался он.
— А ты рассчитывал, что я приду разряженная, как на праздник? — горькая улыбка скользнув по алым губам, тут же померкла. — Для меня нет повода для веселья. Порок, грех и предательство — повод для скорби и покаяния, а не для радости.
— Это такую речь вы заготовили? — нахмурился Ренли, окидывая внимательным взглядом скромное, если не сказать убогое серое платье Маргери.
— Не беспокойтесь — я обличу предателей! — решительно вскинула голову Маргери.
— Я в тебе не сомневаюсь, — мягко улыбнулся Лорас, накрывая ладонью ладонь сестры. — Пусть предатели убираются к Неведомому, а ты возвращайся к нам. Стань прежней Маргери.
— Это будет нелегко…
Появление судей и королевы оборвало разговоры, гулявшие по залу.
Тайвин Ланнистер, заняв своё место главного судьи, провозгласил:
— И так, мы заслушали всех свидетелей и готовы огласить своё решение…
— Не всех! — встав, прервал его Ренли.
Чувствуя, как сердце начинает биться где-то в горле, Лорас сжал ладонь Маргери.
— Не бойся. Сегодня всё закончится, — ровно проговорила сестра.
«Нет, всё только начнётся!» — подумал Лорас, краем глаза отметив улыбку, скользнувшую по губам Мизинца, сидевшего неподалёку.
— Надеюсь, время потраченное на вашего свидетеля будет того стоить, — ответ, как и взгляд Тайвина Ланнистера был колюч и не предвещал ничего хорошего.
— Можете в этом не сомневаться, лорд-десница! — звонкий голос Ренли не породил привычной радости. — Наш свидетель Магери Ланнистер.
Под гул голосов, Лорас выпустил руку Маргери. Вместе с пустотой, возникшей взамен выскользнувших из его ладони хрупких пальцев, к нему пришло ощущение совершаемой им ошибки. Но было уже поздно. До боли знакомый силуэт, обёрнутый в режущую глаз серую простецкую ткань, уже двигался к помосту, который виделся ему не иначе, как помостом палача.
— И что вы хотите поведать нам, миледи? — от ледяной стужи, пропитавшего голос того, кто всё ещё именовался мужем сестры, у Лораса появилось стойкое желание пронзить его мечом. Сомнения вмиг рассеялись, уступив место холодному расчёту — Ланнистеры должны быть наказаны за все свои злодеяния, и покарает их та, что стала жертвой вероломства Тайвина.
— То, о чём я слышала однажды днём, покидая ваши покои, милорд, — мелодичный голос лился под своды Тронного зала, заполняя всё вокруг.
Откинувшись на жёсткую спинку скамьи, Лорас не сдержал усмешки.
— И что же вы услышали?
— Начало разговора, милорд.
— Между кем и кем?
— Между вами, милорд, и лордом Эддардом Старком.
По залу прокатился шёпоток. Уже не сдерживая улыбки, Лорас, посмотрел на Ренли — в глазах будущего короля плясало торжество.
— Что же вы услышали, миледи?
Жёсткость, прозвучавшая в вопросе Ланнистера, заставила Лорса усмехнуться — самое время начинать бояться!
— Слова приветствия, милорд.
— И?
— И больше ничего.
Не поверив своим ушам, Лорас подался вперёд.
— Так это ради этого вы поднялись сюда, миледи? — угол рта Тайвина Ланнистера нервно дёрнулся — гнев, закипавший под маской судейского спокойствия, готов был вырваться наружу.
— Нет, милорд. Я поднялась для того, чтобы рассказать, что именно я должна была услышать.
— Должны были услышать, миледи?
— Да, милорд. Я должна была услышать о том, как лорд Старк обвиняет королеву Серсею в измене королю Роберту, а вы обещаете ему забыть о проступках его дочери, в замен на его молчание.
— С чего вы это взяли?! — перекрикивая шум, поднявшийся в зале, лорд Тайвин подался вперёд.
— Так велел мне сказать мой брат Лорас.
Не понимая, что происходит, Лорас смотрел на узкую спину, затянутую в серую ткань, на каштановые волосы, собранные в простую косу. Поднявшийся в зале шум, эхом отдавался в его голове. «Как?! Зачем?!» — тщетно билась мысль в поисках хоть какого-то ответа.
— Тишина! — призвал всех к порядку громовым голосом Хостер Талли.
Только после этого Маргери смогла продолжить, но лучше бы она не продолжала. Обернувшись, она обратилась к залу:
— Я пообещала Лорасу рассказать правду, и я это сделаю, ибо жизнь во лжи — это грех. Как и многое из того, что я делала до сих пор. И я готова покаяться и просить у всех прощения, за деяния, совершённые мною, за ложь, сказанную в порыве гнева и обиды. Я прошу прощения у Тириона Ланнистера, ибо виновата перед ним. Я прошу прощения у своего лорда-супруга, ибо виновата перед ним. Но те мои слова лишь для них. Вы хотите знать, кто убил короля Роберта? Его никто не убивал. Он умер сам, от вина и жизни, что вёл. Но его смерть не принесла ему успокоения. Его брат, Ренли, и мой брат, Лорас, замыслив дурное, выпустили в него арбалетный болт, в попытке обвинить одного из Ланнистеров. Но их желания пошли ещё дальше. В сговоре с Петиром Бейлишом они придумали то, как лишить детей короля Роберта прав на престол. Петир Бейлиш давно начал незримую войну против Ланнистеров. Он, пользуясь давним знакомством с леди Аррен, подобрался к Джону Аррену, желая отравить его. Побоясь быть раскрытым Арьей Ланнистер, видевшей его, он попытался убить её, и её мужа, которому она могла всё рассказать. Он убедил Лизу Аррен, что в смерти её мужа виновны Ланнистеры и уговорил написать своей сестре леди Старк. Когда лорд Старк приехал в столицу, он начал искать доказательства убийства лорда Аррена. Петир Бейлишь попытался убедить его в том, что королева изменяла королю, и Джон Аррен узнал об этом. Но лорд Старк не поверил. Тогда Петир Бейлиш сказал, что я должна свидетельствовать против лорда Старка, обвинив его в сговоре с Тайвином Ланнистером. Он хотел, чтобы я сказала, что молчание Неда Старка было куплено жизнью и свободой его дочери.
От тишины, повисшей в зале, резало уши.
— Откуда вам это известно? — наконец спросил Хостер Талли.
— Я сама стала частью этого заговора и потворствовала ему, но так больше продолжаться не может. Я больше не желаю жить во грехе лжи и обмана. Я хочу покаяться, и призываю всех это сделать. Боги велики, и прощение их безмерно, а сила любви — безгранична! Покайтесь! — голос Маргери, зазвенев, обретал силу, взмывая ввысь, туда, где за витражами сияло солнце. Лучи его, струсь, падали на деревянный помост, омывая ту, что вдохновлённо взывала ко всеобщему покаянию. — Я грешна и осознаю это. Отныне и до конца своих дней моя жизнь будет принадлежать Семерым, а целью станет искупление. Я ухожу, — обернувшись, Маргери устремила взор на судей. — Я ухожу, и прошу не препятствовать мне…
====== Глава 2.22 ======
— Довольно, миледи! — голосом судьи объявила Нимесида. — Всё закончилось! — и, забрав из рук Арьи нечто, казавшееся безликой тряпкой, бросила в огонь.
Не ответив, Арья молча смотрела как языки пламени накинулись на то, что когда-то было лицом Маргери Тирелл, а сейчас, обращаясь в пепел, исчезало навсегда, …
… Это было словно вечность назад.
Арья стояла на ступенях башни Десницы, в голове её были сумятица и туман, порождённый то ли зельями Тамерлана от мигрени, то ли приступом этой самой мигрени, то ли открытием того, что всё свершённое лордом Тайвином той ночью было порождено дурманом яда, поработившего его разум. В мозгу нервно билась мысль: «Он… не хотел? Не осознавал, что творит?», а в ушах звучал голос Маргери, стоявшей на ступень выше неё:
— Я была у Тайвина. Он любит прерваться в это время…
— Вот как.., — судорожно сглотнув, пробормотала Арья. Всё вокруг поплыло перед её глазами, словно пошёл дождь — очертания камней стали расплывчатыми, а их границы стёртыми.
Выставив руку, Арья упёрлась в стену, стараясь не упасть.