Стоявший стеной лес, был подобен коридору. Солнце, перевалив за середину неба, просвечивало сквозь деревья. Высоко, в безбрежной синеве проплывали облака. Тёплый южный ветерок был наполнен запахами трав, мокрой земли, хвои. Заливисто пели птицы.
Дымка, мелко перебирая копытами, смиренно следовала за Громом.
Вперив взгляд в спину мужа, Арья бездумно изучала рисунок его кожаного доспеха. Сегодня он предпочёл броне кожу, пусть и более прочную, нежели у камзола, но просто кожу. Наверное, чем дальше они были от побережья и железнорождённых, тем в большей безопасности он себя чувствовал. Или, просто не любил броню? Интересно, а если сейчас на них нападут, сколь велик шанс, что она станет вдовой? Взгляд Арьи задержался на шее, торчавшей из ворота — угоди сюда стрела или кинжал, и она обретёт свободу.
Ещё пару дней назад она смотрела на лорда Тайвина, и он виделся ей совсем другим человеком. И одна мысль о том, что мейстер может счесть её больной и запретит приближаться к лорду Тайвину, повергала Арью в грусть и уныние. Сейчас же она желала только одного — чтобы он исчез из её жизни, словно его и не было.
Её переполняли горечь и обида, которой не было конца и края. Мысли вновь и вновь возвращались к тому, что случилось. Ни отец, ни лорд Тайвин даже не предприняли попытки выслушать её. Они оба были глухи к её словам, и теперь она жена совершенно чужого ей человека. Чувство вины, зародившееся в ней поначалу по отношению к лорду Тайвину, быстро выветрилось, не оставив и следа. С отцом было всё сложнее. Одна часть Арьи силилась понять его, другая беспрестанно твердила ей, что если бы не принятое им решение, всё сложилось бы иначе…
Начало смеркаться. Двое гвардейцев, посланных вперёд, вернулись с хорошей вестью — рядом поляна, пригодная для стоянки.
Поляна оказалась и впрямь не плоха — ровная, с протекающим рядом ручьём.
Приняв помощь солдата, Арья спешилась. Поморщившись, она сделала пару шагов — низ живота тянуло, и это помимо прочих неудобств — её женская сущность никак не располагала к конным прогулкам в эти дни. И все её мучения были зря. Мысль, порождённая отчаянием, так и осталась только мыслью — выделенная ей ленивая кобыла была ни на что не способна. Никакого сравнения с той, что ей досталась в Близнецах.
Будто почувствовав её разочарование, Дымка повернула морду к Арье и взглянула на неё грустными глазами.
— Ну ладно! Не обижайся! — пробормотала Арья, потрепав кобылу по холке.
Вокруг кипела работа — возводилась палатка, пылал костёр, из повозки выгружалась поклажа, стреноженные лошади паслись у деревьев. Люди, были заняты делом, но при этом Арье казалось, что все они тайком поглядывали в её сторону — словно не насмотрелись за день на чашницу, в одночасье превратившуюся в леди Ланнистер.
Чувствая, как начинает злиться, Арья отошла подальше и присела на бревно.
Стремительно наползавшую со всех сторон темноту, разгоняли языки пламени. По краю поляны чернел лес. До Арьи доносилось далёкое уханье совы и что-то, отдалённо похожее на волчий вой.
Комары, почуявшие тепло и живую плоть, стайками вились над костром и людьми. Прибив очередного кровопийцу, Арья почесала место укуса.
— Лучше не расчёсывать, миледи, — мейстер, возникший бесшумно, словно из воздуха, стоял позади неё: — пройдёмте в палатку, там курительницы защитят вас от мошкары.
— Я хочу подышать свежим воздухом, — нервно тряхнув головой, ответила Арья. Внезапно её охватила паника. Она не хотела оставаться наедине с мужем, она не хотела повторения вчерашней ночи!
Размазав по шее очередного комара, она упрямо уставилась в небо, где из-за облаков выкатилась луна.
Солдаты, усевшись у костра, достали ложки и принялись что-то хлебать из котелка. Караульные, выставленные по периметру, ждали своей очереди, чтобы смениться и поесть. Служанка Китти, поинтересовавшись: «Не нужно ли что миледи?», куда-то ушла.
Когда комаров было убито уже штук десять, и места укусов стали чесаться ещё сильнее, перед Арьей возник гвардеец, прислуживавший им за обедом:
— Миледи, лорд Тайвин послал за вами.
Понимая, что деваться ей некуда, Арья понуро поплелась за ним.
Первое, что она увидела в шатре, была кровать — большая, хоть и походная, с подушками и одеялом. От одной мысли о предстоящей ночи ей стало не по себе. Потом она заметила стол и стулья — те же самые, которые были на обеде. На столе стояли вино, вода в штофе, корзинка с хлебом, ветчина. И тут же бумаги, над которыми работал лорд Тайвин.
Удостоив её сдержанного кивка, он вернулся к изучению письма.
Потоптавшись у входа, Арья сделала шаг вперёд и уселась за стол.
Отправляя в рот кусок за куском ветчины, она тайком наблюдала за мужем. Тот, погрузившись в дела, казалось, не замечал её присутствия, делая пометки на полях документов.
Откинувшийся полог впустил мейстера. Лорд Тайвин, прервавшись, посмотрел на Арью:
— Пойду, прогуляюсь перед сном, — произнёс он и вышел.
Арья в растерянности осталась наедине с мейстером.
— Миледи, я принёс мазь для ваших ног.
— А, мазь, — протянула она. Да, мазь, пожалуй, не помешала бы.
Стягивая чулки, она поморщилась — вскрывшиеся волдыри сочились сукровицей, пропитавшей ткань, отчего та намертво прилипла.
— Позвольте, я помогу.
Арья не успела возразить, а мейстер уже сидел на корточках перед ней и смачивал чулок каким-то раствором, от чего тот отделялся гораздо лучше.
Вновь откинувшийся полог впустил Китти с тазом и кувшином воды, от которой шёл пар. Мейстер, коротко отдавая указания, велел вымыть Арье ноги, затем сам обработал мозоли таким-то настоем, извлечённым из сумки, и густо наложил мазь, после чего замотал всё повязкой:
— Я приду утром, чтобы перевязать, — сообщил он. — Боюсь, чтобы всё зажило, понадобится какое-то время.
— Спасибо.
— Это мой долг, миледи — служить вам. Спокойной ночи, — поклонившись, мейстер покинул палатку.
— Мледи! — позвала Арью Китти.
— Миледи, — машинально поправила Арья служанку, вытаскивавшую зелёное платье из маленького, походного сундука, которого она раньше не видела.
— Прошу простить, миледи. Позвольте, я помогу вам раздеться и сниму мерки, чтобы подогнать под вас платье.
— И когда ты будешь это делать? — полюбопытствовала Арья.
— Ночью.
— А спать ты не намерена?
— Днём высплюсь.
— Дело твоё, — согласилась Арья, которую порядком раздражала юбка, цеплявшаяся за всё подряд. Лучше бы Китти сшила ей бриджи, но, что есть, то есть.
Оказавшись без одежды Арья, поёжилась. А вдруг сейчас зайдёт лорд Тайвин? Ей совсем не хотелось, чтобы муж видел её голой. Ей вообще хотелось, чтобы он видел её, как можно реже и меньше, а ещё лучше, чтобы между ними были тысячи лиг!
— Давай быстрее! — прикрикнула она на Китти.
— Да, мледи.
— Ми-ле-ди! Сколько можно повторять!
— Да, миледи. Вот, позвольте я помогу…
— Что это? — изумилась Арья. Китти извлекла всё из того же сундука нечто серое, безразмерное, с дурацкими рюшами.
— Ваша ночная рубашка, миледи. Единственная, которая была из готовых.
— А-а.., — протянула Арья, нырнув в вырез горловины и утонув в матерчатых волнах. — Её шили для слона?
— Думаю, Ната сшила её для себя.
Путаясь в безразмерном мешке, в котором она болталась, как в колоколе, Арья залезла под одеяло, натянув его до ушей с твёрдым намерением уснуть. В душе у неё теплилась надежда, что муж, проведя весь день в седле, предпочтёт сон выполнению супружеского долга.
— Спокойной ночи, миледи, — пробормотала Китти.
Притворившись, что она уже спит, Арья прислушалась к шагам служанки, покинувшей палатку. Через какое-то время звук откидываемого полога сообщил о том, что лорд Тайвин вернулся. Брякнула стеклянная пробка штофа, полилась жидкость в бокал. Скрипнул стул, под тяжестью опустившегося на него тела. Зашелестела бумага, свёрнутая в свиток — лорд Тайвин предпочёл сну работу.
Замерев под слоем одеял и собственной ночной рубашки, Арья вслушивалась в звуки ночи. Лагерь за тонкими, матерчатыми стенами постепенно погружался в сон. Стихли голоса. Не было больше слышно шагов. Сова, ухавшая весь вечер, и то куда-то улетела.