Кэст. Он всегда знал меня лучше остальных. Он такой же, как Эриф. Слишком добрый, чтобы быть боевым магом. Слишком чуткий, чтобы сражаться. Они оставляют меня, чему я благодарна даже больше, чем спасению.
— Ты меня теперь ненавидишь? — глухо спрашиваю я.
— За что?
Голос слабый. Но, как всегда, уверенный.
— За…за все. За силу. За то, что делаю. За то, как это делаю. За то, что так веду себя.
— Как я могу тебя ненавидеть? Я только попрошу…тебя…остановиться.
— Я уже не могу остановиться.
Повинуясь какому-то странному инстинкту, я перелезаю через Нарлитара и ложусь рядом, на подушку. Он чуть поворачивает голову, рассматривая мое наверняка уставшее и опухшее лицо. Не идеал красоты — уж точно.
— Надо было сказать, — говорит он.
— О чем? — я слабо усмехаюсь и шепотом добавляю. — Я устала.
— Вижу. Поспи немного. Нормальным сном, здоровым. Я тебе помогу. Вот оправлюсь и помогу, обещаю, родная моя. Потерпи, хорошо?
— Ты…ты избавишь меня от этой силы?
Еще пару дней назад сама эта мысль вызывала во мне ненависть. Сейчас…сейчас я чувствую себя так, будто долго задерживала дыхание и вот-вот смогу вздохнуть.
— Не совсем, — ему, как мне кажется, тяжело говорить. — Но станет легче. Обещаю.
— Хорошо.
Закрываю глаза. Действительно хочется спать.
— Тебе нужны лекарства? — бормочу в полудреме.
— Нет. Спи.
Проклятый дождь — основной минус приморского городка. Не такой, чтобы не любить жизнь здесь, но достаточный для поганого настроения. А тогда, будучи принцессой, я любила дождь. Глупая была, наивная. Глупость ушла с годами, наивность жестоко выбил муж. И брат его, что лежит рядом.
Не спит.
Курит, зараза.
— Еще раз закуришь в моем доме, Унция выгонит нас обоих, — говорю, открывая глаза и чуть приподнимаясь.
— Прости.
Он тушит сигарету, распыляет окурок и поворачивается.
— Как дела? Легче?
— Не поняла пока.
Вроде легче. Усталость, дикая усталость навалилась уже давно и не желает пропадать. Я хоть и не хочу больше спать, все же чувствую, что больше не могу что-либо делать. Хочется просто лежать, смотреть в потолок и ни о чем не думать. А приходится думать — о нем, о том, что я затеяла дело, которое не смогу завершить. Обо всем, что произошло в последнее время.
— Кажется, мы одинаково измучены для того, чтобы сбежать друг от друга.
Он молчит, что-то обдумывая. Я обдумываю, не пора ли дать ему лекарство. Кажется, Кэст и Эрт что-то оставили там. И в итоге решаю еще немного полежать, благо под одеялом — как я им умудрилась укрыться? — так тепло и хорошо.
— Может, поговорим? — предлагает Нарлитар.
Мне сейчас только разговора не хватает. Хотя он все равно состоится. Лучше уж сейчас, когда душевных сил просто не хватит на новый страх. Поэтому я слабо киваю и переворачиваюсь на бок, чтобы видеть собеседника.
— Ты была права, — говорит он. — У нас не было любви. Мне нравилось тебя соблазнять. Нравилось постепенно заставлять меня хотеть. Нравилось подводить к мысли, что мы окажемся в постели. О тебе я не думал.
— А мне нравилось, когда ты меня соблазнял, — отвечаю я, и в груди разливается странное тепло. — И нравилось, как.
— Помнишь свой первый поцелуй? — он улыбается.
Конечно, помню. Вспоминала. Снился.
З аставляет меня наклониться, надавив на затылок. Я не успеваю сделать вдох и непонятное ощущение чужих губ обрушивается на меня. Целоваться впервые — очень приятно и волнующе. Я чувствую себя неловкой и неумелой, но не хочу, чтобы это мгновение заканчивалось. Жар распространяется по всему телу, когда маг прижимает меня к себе крепче и целует уже с нажимом, чуть прикусывая нижнюю губу.
— Я тоже помню. Ты было восхитительно ласковой. И так волновалась, что я больше слушал, как бьется твое сердечко, нежели целовал.
Он мрачнеет.
— Мне нравился этот процесс. Твои испуганные глазки, твое смущение. Нравилось чувствовать себя взрослым мужиком, который соблазняет девочку, годящуюся ему в дочери. Как думаешь, я нормальный?
Усмехаюсь. Провожу рукой по лицу.
— Об этом мечтает девяносто процентов мужского населения в твоем возрасте. Не все реализовывают.
— Я напугал тебя. Запутал. Заставил влюбиться и потом…я тебя обманул, знаю. Можно я буду извиняться? Постепенно, а если ты будешь объяснять, за что я извиняюсь — и вовсе здорово будет.
Снова киваю, не сводя глаз с мужчины. Он здесь, передо мной, почти без сил, готовый признать ошибки. И что чувствую я? Желание свернуться в комочек, не видеть ничего вокруг, не слышать никаких оправданий.