наставник оборвался на середине фразы, но, чуть погодя, дополнил: — Реймонд.
Проходя мимо Селестии, Соломон сухо поблагодарил её и оставил нас с ней наедине. Девушка не успела даже промолвить что-либо — так и замерла с раскрытым ртом и растерянным выражением лица.
Напряжённая обстановка стала давить на виски. Мне казалось, что я опустошена, разбита от услышанного. Однако мне не давал покоя вопрос, который я поспешила задать принцессе:
— Почему вы позволили Соломону войти ко мне? Ведь вы — дочь короля.
Селестия с грустью улыбнулась.
— я не принимаю поступки отца, не считаю их верными. Отец ослеп от власти и желания все контролировать. Твоя семья ни в чем не виновна. Расследование важно было вести, согласно всем правилам, а не обвинять во всем лорда Вернера и не приговаривать его к смертной казни.
Горло мгновенно сдавило, словно кто-то схватил меня и с силой стиснул. Я воззрилась на Селестию и сдавленно выдавила:
— Когда?
Шокированная словами Селестии, я едва могла дышать. сдавленный вопрос ‹царапнул горло, вызывая дискомфорт Магия неосознанно закипела в венах и высвободилась, от чего браслет вызвал болезненное жжение, перетекающее в неконтролируемое ощущение, словно руку поливают раскалённой, тягучей жидкостью.
Вскрикнув, я попыталась дёрнуть браслет, но он не поддался, плотно обхватив запястье жгутом, а боль продолжала распространяться по коже. Никогда раньше я не испытывала ничего подобного, находясь в сознании.
Испуганная принцесса бросилась ко мне, путаясь ногами в юбках своего роскошного платья.
Разведя руками, но не прикасаясь ко мне, она пыталась успокоить меня.
— Тебе следует взять себя в руки, Лоррейн, только в этом случае браслет перестанет причинять тебе боль, — бормотала Селестия. — Пожалуйста, постарайся успокоиться и унять магию.
Находясь в предобморочном состоянии из-за сильнейшей боли, я смотрела на Селестию рассредоточенным взглядом, после чего рухнула на кровать и расслабилась, как советовала принцесса. Сердце бешено колотилось в груди, я тяжело, с хрипом дышала, но жжение постепенно угасало и вскоре исчезло окончательно.
Об охране «особо опасной родственницы» король знатно позаботился. Я фыркнул, с усталостью покосившись на принцессу: ей я тоже не особо доверяла, несмотря на то, что она впустила ко мне
Соломона и вовремя подсказала о нейтрализации действия браслета. Я чувствовала себя на поводке, под дополнительным надзором.
В конце концов, Селестия — дочь своего отца.
Кто знает, что он вбил ей в голову? Чего именно требовал?
— Скоро сюда явится стража, а служанка принесёт ужин. Тебе следует вести себя тише, чтобы не привлекать внимание, иначе король может обрушить свой гнев на всех, кто с тобою связан. У меня слишком мало времени, но я обязательно что- нибудь придумаю, чтобы помочь тебе. Сама ведь я не смогу снять браслет потому что…
Селестия замолкла, но по её интонации я поняла, что она попросту боится расправы от отца.
Возможно, и от брата. Ей есть что терять, в отличие от меня. У меня осталась лишь собственная жизнь и огромная привязанность к родителям.
Наконец придя в себя и разлепив тяжелые веки, я вздохнула. Сердце продолжало клокотать в груди. Селестия ушла, напоследок сумбурно сообщив, что она не знает, как скоро состоится казнь
Реймонда, но, судя по активной подготовке, оттягивать король не намерен. Что этот злодей решил сделать с моими родителями, Селестия не знала. От мысли, что им может угрожать опасность, у меня сковало желудок, и я простонала. Что настораживало — уж слишком принцесса торопилась покинуть комнату никем незамеченной.
Спустя время, без стука, в комнату действительно вошла служанка в окружении стражи. Девушка поставила на столик возле окна поднос с едой и, не глядя в мою сторону, сухо проговорила:
— Ваш ужин, принцесса. Позднее я вернусь, чтобы забрать посуду.
Стража оставалась у двери, не спуская с меня взгляд. Когда служанка вышла, стражники расположились снаружи, а один из них закрыл комнату на ключ. Я же продолжала лежать, осознавая, что выбраться будет непросто.
Охраняли меня знатно, но Селестии всё же удалось поймать момент, когда никого не оказалось рядом. Даже Соломон смог пройти, чтобы поговорить со мной.
Вспомнив о наставнике, я снова ненароком всхлипнула, понимая, что наши отношения слишком усложнились. У них изначально не существовало будущего. Я была слепа и считала, что он искренне любит меня, но первое время Соломон возился со мной только из-за кинжала и магии, которой я обладаю. Он хотел завершить свою миссию перед королём, вернуть пропавшую реликвию... Пусть после он и стал испытывать ко мне чувства, но это совершенно ничего не значило теперь.
Тяжело вздохнув, я всё же нашла в себе силы, чтобы встать на ноги.
Приблизившись к столу с едой, я с опаской осмотрела блюда. В еду могли подмешать что-то, поэтому мне не следовало к ней прикасаться. Я вдруг вспомнила тот день, как за завтраком Гилан пробовал еду, чтобы доказать мне, что Реймонд не пытается меня отравить. Ему была известна правда, но он посмеивался над нами, наблюдал со стороны за нашими действиями.
С опаской обнюхав еду, я решила всё-таки поесть: лучше оказаться отравленной, чем во время побега рухнуть в обморок от голода. Мне важно было восстановить силы. Вряд ли король решил бы отравить меня, ведь я нужна ему для воплощения его жутких планов в реальность. Наверняка он уже придумал, кому подсунуть меня в жёны, чтобы захватила больше земель для этого жадного, бесчестного человека.
Съев немного отварного мяса и салат из сочных листьев салата, я выпила стакан сока и решила осмотреться. На ногах теперь я стояла более уверенно — это плюс.
Силы потихоньку возвращались ко мне, и я рассчитывала, что смогу быстро восстановиться.
Времени у меня слишком мало, поэтому нельзя медлить.
Осмотрев все замки на окнах и дверные ставни на балкон, я пришла к выводу, что все они заперты, а этаж — что мне удалось разглядеть через стекло, — явно выше второго. сбежать через окно не получится. Кроме того, моих родных держат где-то в поместье, а извне попасть к ним будет куда сложнее, поэтому следовало обдумать другой план побега. Вряд ли я смогу расправиться со стражей, пока у меня на запястье надет этот браслет... Вот только как избавиться от него?
Устремив взгляд на дверь, я подумала, что должна отыскать причину, с помощью которой смогла бы выбраться наружу без проблем и лишнего шума. А снаружи, как бы ни противилась, мне придётся избавиться от стражи.
Я горько хохотнула собственным мыслям. Всё же не тому так старательно обучала меня мама, готовя к ежегодному рыцарскому турниру. Мне следовало денно и нощно заниматься, чтобы теперь не попасть впросак, ведь от меня зависело слишком многое. Я не могла позволить им казнить Реймонда. Он стал мне слишком дорог пусть я и не осознавала этого раньше. Однако времени думать о своих ошибках сейчас нет. я должна позаботиться о настоящем, в котором мои близкие находятся под угрозой смертной казни.
Как назло, я вспомнила клятву Соломона, его рыцарское обещание верности, и сердце болезненно сжалось. Дай он мне её раньше, всё могло сложиться иначе, а теперь.
Я отчётливо осознавала одно: больше нельзя полагаться на других. Нужно действовать самой.
Именно от меня зависело будущее тех, кто мне так дорог.
Вот только справлюсь ли я?
Последнее время я только и делала, что допускала ошибки, подвергая жизни тех, кто мне дорог опасности.
Выйдет ли поступить правильно теперь, когда я так сильно нужна им?
Глава 20
Тихонько сидя на стуле за столом, я покачивалась и смотрела в окно, опасаясь, что засну. Слишком сильным оказался соблазн, но... Нельзя спать сейчас, когда столько всего неопределенного. Мне бы решить, как действовать дальше... Вот только ни одной дельной мысли в голове пока не возникало. Солнце уже зашло за горизонт, и глаза настойчиво смыкались.
Я вздрогнула, стоило только двери в комнату приоткрыться. Служанка ловко юркнула внутрь, на этот раз без сопровождения, а я заметила, что за дверью стоит всего лишь один стражник.