— Я не только это имела в виду,— сказала Мэри.— Я хотела, чтобы вы пришли за мной.
— О Мэри! — воскликнула тетя Элис.
Голос ее звучал как-то странно, и Мэри испугалась, что она вот-вот заплачет, поэтому она потянула тетю Элис к себе, чтобы та ее поцеловала. И когда тетя Элис нагнулась, Мэри обеими руками обхватила ее за шею и прижалась к ней.
13
ПОСЛЕДНИЙ БЕГЛЕЦ НА ОСТРОВЕ
Когда в парадную дверь позвонили, Мэри черным ходом выбежала в сад и спряталась в кустах. Она съежилась, сидя на корточках на сырой, покрытой листьями траве, и, обхватив руками колени, шептала про себя: «Извини, но Мэри здесь больше нет. Мы, к сожалению, не успели известить тебя, чтобы ты не приезжала. Нет, нам не известно, куда она делась. С ней все в порядке, она жива-здорова и просила передать тебе, чтобы ты ее не искала, потому что найти ее невозможно...»
Шел дождь. Капли дождя, просачиваясь сквозь листья, шлепались ей на голову, струились по ее лицу. Она высунула язык и кончиком языка поймала каплю. Капля была соленой, как морская вода и как слезы.
«Нам очень жаль, что ты напрасно проделала такое длинное путешествие. Ждать не имеет смысла. Или звать ее. Она не придет...»
— Мэри...— раздался голос тети Элис.
Она заползла глубже в кусты. Ветки цеплялись ей за волосы, вытаскивая из кос целые пряди. Она оглянулась, потом сунула голову в колени.
— Мэри, милочка,— сказала тетя Элис,— ты знаешь, кто приехал?
Мэри так тесно прижалась к земле, словно хотела с ней сровняться. Пусть бы на ней тоже росли деревья. Она часто дышала.
— Мэри! — позвала ее тетя Элис и дотронулась до ее руки.
— Не могу!—сказала Мэри.— Не могу...
Тетя Элис ничего не ответила.
Мэри подняла голову и посмотрела на нее.
— Меня тошнит.
— Я знаю.
— Скажите, что меня нет. Или еще что-нибудь...
— Трусость — последнее дело,— сказала тетя Элис.
Они выбрались из кустарника, пересекли лужайку, вошли в дом.
Мэри не спускала глаз с собственных ног. Тетя Элис шла за ней следом.
В комнате было трое. Дедушка и еще какой-то мужчина стояли у окна. А мама сидела на коврике возле камина, протянув руку к огню, впервые зажженному после лета. На ее пальцах сверкали кольца.
— Родная моя!—сказала она.— Как же ты вытянулась! Не девочка, а струнка!
Мэри ощущала какую-то неловкость, не знала, куда девать руки. Она неуклюже протопала по ковру и остановилась в ожидании, когда ее поцелуют.
— От тебя пахнет фиалками,— сказала она. Мужчина возле окна засмеялся.
— Родная моя! — повторила мама и тоже засмеялась, будто Мэри сказала какую-нибудь глупость.— Это духи! — Она положила руки на плечи Мэри.— Дай-ка я посмотрю на тебя.
Мэри смотрела на маму. Она уже забыла, какая у нее красивая мама — блестящие гладкие волосы и большие ласковые глаза — и какая молодая. Слишком молодая, чтобы быть мамой!
— Глазам своим не верю,— сказал человек у окна.— Ей-богу, не могу поверить.— У него был громкий, веселый голос.
— Боюсь, что это правда,— сказала мама Мэри.— Это на самом деле моя дочь. А это Джефф. Надеюсь, вы будете добрыми друзьями.
— Конечно, будем.— Джефф подошел к камину. Он был высокого роста и похож на человека с рекламы.— Конечно, будем,— повторил он и подмигнул Мэри.—Ну и девочка! Я читал про тебя в газетах.
— Извините...— сконфуженно залепетала тетя Элис.— Репортер сумел побеседовать с Мэри, прежде чем я его увидела. По правде говоря, я решила, что это газовщик, и позволила ей открыть дверь. Это целиком моя вина.
— Глупости, Элис,— возразил дедушка.— Собственно, какое все это имеет значение? Кратковременная сенсация...
— А мне нравится, что про меня пишут в газетах,— сказала Мэри, хотя в действительности была совершенно равнодушна к этому факту. Просто странно было читать про себя, про Саймона, про Кришну. Словно это были три абсолютно незнакомых ей человека...
— Еще бы! Конечно, нравится,— схватил ее за руку Джефф.— Еще бы!
«Интересно, всегда ли он повторяет фразы дважды?» — подумала Мэри. И пусть он ее отпустит.
Но он продолжал держать ее за руку.
— А как твой приятель? Юный Патель...
— Спасибо, хорошо,— ответила Мэри.— Ему сделали операцию, но теперь он чувствует себя гораздо лучше. Сегодня мы пойдем его навестить.
— Когда-нибудь ты мне расскажешь все подробно. Все, все.— Джефф вглядывался в ее лицо, словно искал там что-то.
Мэри сразу догадалась, почему он так упорно старается ей понравиться.
— Вы собираетесь жениться на моей маме?—спросила она. Джефф рассмеялся, откинув назад голову.
— Рубишь сплеча? Мне это нравится. Мне это очень нравится. Да, Мэри, собираюсь.— Он отпустил ее руку, но взял за руку маму.— Надеюсь, ты не возражаешь?—спросил он.
Они отлично смотрятся рядом, подумала Мэри. Оба молодые, красивые, без единой морщинки на лице, без единой складки на одежде. Рядом с ними дедушка и тетя Элис казались жалкими и помятыми.
— Надеюсь, это не слишком большой для тебя сюрприз, моя родная,— сказала мама. — Я хотела написать тебе до нашего приезда, но мы были так заняты. Нужно было сделать кучу вещей. А от папы ты что-нибудь получила? Он обещал писать, но ведь ты знаешь, какой он ленивый!
— Ничего я не получала, — ответила Мэри. — Он приезжает?
Она спросила просто из вежливости, не сомневаясь в ответе. И оказалась права.
— Он остается в Южной Америке, родная, — сказала мама. — Говорит, что ему нравится тамошний климат. — Она помолчала. — Родная, улыбнись, пожалуйста. Ты очень рассердилась?
— Нет, — ответила Мэри. Странно, но ей и вправду все это было почти безразлично. — Я просто задумалась, — объяснила она. — Вы будете жить в нашей квартире?
Джефф покачал головой.
— Нет, но мы ищем похожую. С удобствами и в центре, чтобы хватило места... — Он подмигнул маме, а потом Мэри, словно у них был какой-то общий секрет. — Чтобы хватило места для тебя, если ты будешь жить с нами, — заключил он.
Мэри смотрела себе под ноги.
— Не знаю, — сказала она.
— Чего не знаешь, родная? — спросила мама.
Почему-то ее собственные ноги казались ей чужими. И голос тоже принадлежал кому-то другому.
— Просто не знаю.
— Мы, правда, еще не нашли нужной нам квартиры. Поиски займут, наверное, некоторое время, — сказала мама.
Мэри словно волной окатило: ей сразу стало легче. Значит, ее не заберут прямо сейчас! Как хорошо!
— Если хочешь, приезжай и помоги нам искать. Если у тебя есть желание, конечно.
Мэри посмотрела на нее. Она улыбалась своей ласковой улыбкой, но улыбка эта была какая-то заученная, словно для фотографии.
«Она просто старается быть доброй», — подумала Мэри.
На мгновение она почувствовала, что к горлу подступает клубок, и ей захотелось убежать вон из комнаты, из дома, но она посмотрела на тетю Элис и вспомнила, как та сказала: «Трусость — последнее дело», и поняла, что действительно, как бы быстро и далеко она ни убежала, ничего не изменится: мама, Джефф, дедушка и тетя Элис по-прежнему будут сидеть и ждать ее ответа.
— Хочешь приехать, родная? — спросила мама. И лгать — последнее дело.
— Если ты не возражаешь, я, пожалуй, останусь у дедушки и тети Элис, — сказала Мэри, не отрывая глаз от красного с блеклыми оранжевыми цветами ковра.
Послышался глубокий выдох.
Мэри подняла глаза. Мама по-прежнему ласково улыбалась, только теперь ее улыбка была более естественной.
— Конечно, я не возражаю, родная, — сказала она, и Мэри почувствовала, что она говорит правду. — Но прежде следует спросить дедушку. И тетю Элис, разумеется.
Мэри взглянула на них.