Я сворачиваю за другой угол, и прежде чем таверна появляется в поле зрения, по переулку разносятся крики и пение. Мой лоб хмурится, когда я улавливаю несколько намеков на знакомые голоса, и я спешу закончить путь. У меня отвисает челюсть, когда я вхожу в таверну. Акс, Луис и Папи поют, громко и фальшиво, на том, что звучит, может быть, по-ирландски? Весь зал хлопает в такт какой-то безумной песне, к которой все, кажется, добавляют случайные прерывистые выкрики.
Я замечаю Брута, который стоит у одной из стен ближе ко мне, слегка ссутулившись. Нахмурившись, я проталкиваюсь сквозь толпу к нему. Когда я подхожу, он прищуривается, прежде чем огромная дерьмовая ухмылка покрывает его лицо.
— А-иккинг-нна! — Восклицает он, чуть не падая, когда тянется ко мне.
Я отодвигаюсь в сторону, используя его вес, чтобы направить его обратно к стене. Чувствую исходящий от него сильный запах спиртного, и желчь снова подступает к моему горлу.
— Что, черт возьми, произошло? — Ворчу я, когда отпускаю его.
— У нас-с- есть-сбой — и пожары….
Я поднимаю одну руку, поднося другую к переносице. Пение позади меня становится еще громче, и я вздыхаю, прежде чем обернуться и увидеть, как они втроем заканчивают песню каким-то жестом "отвали". Толпа ревет, и мне интересно, если бы не это, был бы слышен звук моего скрипа зубами.
Мои глаза следят за Аксом, за нелепой ухмылкой на его лице. Я никогда раньше не видела его таким пьяным, вероятно, из-за того, как трудно было достать выпивку в Гробнице в больших количествах. Даже разбавленный таверный виски, вероятно, лучше, чем большая часть дерьма, которое у нас там есть. Я замечаю, что он одет в новую одежду, а не в те почти лохмотья, в которых мы приехали, как Луис и Папи. Двое испанцев продолжают петь на своем родном языке, и Акс, спотыкаясь, уходит в сторону бара.
— Вот ты где, тесоро! — Восклицает он, когда я становлюсь перед ним. Его ухмылка становится только шире, когда я, прищурившись, смотрю на него. — Я искал повсюду…
Я поворачиваюсь на каблуках, прежде чем мне придется слушать дальше, и выхожу за дверь.
Глава одиннадцатая
Аксель
Анна поворачивается, прежде чем я заканчиваю говорить, и выходит из таверны. Мой лоб хмурится, голова кружится от замешательства и алкоголя, пока я пытаюсь понять ее. Несколько посетителей улыбаются мне, а один даже протягивает руку, чтобы попытаться похлопать меня по плечу, прежде чем я поворачиваюсь и смотрю на него. Глаза мужчины расширяются, и он, спотыкаясь, идет в противоположную сторону. Моя улыбка меняется, и небольшой укол страха действительно успокаивает и немного отрезвляет меня.
Я выхожу на улицу и понимаю, что уже поздно, небо оранжевое с первыми оттенками синего и фиолетового, проступающими по краям. Я останавливаюсь всего на мгновение, наслаждаясь неповторимыми красками, которые на самом деле не может дать вам верхняя часть неба. Большую часть моей жизни в Гробнице маленький вырез в потолке был единственным кусочком неба, который я знал.
Мне не требуется много времени, чтобы заметить Анну, сидящую на скамейке. Свет, падающий на нее, потрясающий, и я должен остановиться на мгновение, чтобы просто посмотреть. Синяки начинают исчезать, опухоль, наконец, исчезла, открывая идеальные линии ее лица. Мои глаза скользят по ее телу, представляя, как она скоро будет выглядеть, крича подо мной. Я сижу рядом с ней, ничего не говоря. Мой разум все еще одурманен виски, и я знаю, что мыслю не так ясно, как следовало бы. Несмотря на это знание, у меня под кожей постоянно присутствует ярость.
Завтра она может выместить на мне свои слова. Сегодня вечером я хочу ее когти.
— У меня есть комната для нас, — говорю я ей. — В таверне.
Мне не нужно больше говорить, не с Анной, она стоит и смотрит на меня с мягким выражением. Жар в моих венах из-за нее не остывает, но я делаю паузу из-за отсутствия ярости, которую я ожидал после ее ухода.
— Я устала, покажи мне, где я могу лечь спать.
Я веду ее вверх по лестнице в нашу комнату, закрывая за нами дверь. Я специально попросил эту комнату, даже заплатил за нее больше, просто потому, что в ней есть удобный выход из окна. Хотя сейчас я не думаю о том, чтобы выйти из этой комнаты. Я поворачиваюсь и вижу, как Анна зажигает маленький фонарь рядом с кроватью. Хотя я уверен, что по большинству стандартов здесь нет ничего роскошного, но это значительно лучше, чем любая кровать или комната, в которой я спал годами.
Не то чтобы я собиралась спать прямо сейчас.
— Не ложись в постель, сейчас будет горячая вода.
Она смотрит на меня мгновение, прежде чем кивнуть, подходит к окну и смотрит на улицы внизу. Мгновение спустя раздается стук в дверь, и появляется несколько молодых девушек с ведрами в руках. Они наливают кипящую воду в ванну, и сверху вырываются струйки пара.
— Что-нибудь еще, сэр? — Спрашивает меня одна из девушек, ее голос звучит более уверенно, чем я ожидал от такой молодой девушки.
Я полагаю, они привыкли к грубым мужчинам в таком месте, как это. Даже с моими татуировками, бородой и остальной моей грубоватой внешностью, я не более дикарь, чем большинство мужчин, которых они видят.