— Принеси немного еды, но оставь ее у двери. Завтра утром нам нужно будет постирать кое-какие вещи, до тех пор нас не беспокоить.
Девушка кивает и выбегает, закрыв за собой дверь. Я поворачиваюсь и вижу, что Анна уже снимает с себя грязную одежду, а мой член подпрыгивает у меня в штанах. Хотя она не держала свое тело обернутым, как раньше, она все еще носит бинты вокруг себя в качестве бюстгальтера, а теперь и ребра травмированы. Мне придется постараться не причинить ей слишком сильную боль, но то, что я чувствую сейчас, с виски, яростью и восторгом свободы… Мне действительно нужно быть осторожным.
Я облизываю губы, когда она разворачивает свою грудь и ребра. Она двигается медленно, но я уверен, что это скорее для ее собственной выгоды, чем для моей. Когда она вздрагивает, меня поражает, насколько странной на самом деле является любовь. Как можно желать кого-то до глубины души и хотеть трахнуть его до беспамятства, но в то же время хотеть лелеять и хранить его, как самое драгоценное сокровище. Я, блядь, хочу владеть ею, но как я могу, когда она уже владеет мной?
Она сбрасывает штаны, и у меня на мгновение перехватывает дыхание. Синяки и струпья, которые все еще покрывают ее тело, приводят меня в бешенство, но в то же время пробуждают во мне что-то еще. Несмотря на раны нашей совместной войны или, возможно, из-за них, она красивее, чем когда-либо.
Я делаю шаг вперед, спотыкаясь немного больше от шока от ее красоты, чем от алкоголя. Ее глаза расширяются, когда я подхожу, кристально-голубые сияют на мне. Мой голос застревает в горле, хрипит от виски и эмоций.
— Я, черт возьми, люблю тебя.
Ее губы приоткрываются, когда моя рука протягивается, крепко сжимая ее скулы, пока я делаю последний шаг вперед, так что нас разделяет всего несколько дюймов. Я вижу, как ее грудь поднимается и опускается быстрее, и знаю, что я влияю на нее так же, как она на меня. Мой член подпрыгивает при мысли о том, чтобы быть внутри нее, но я намерен, чтобы это продолжалось.
Все еще держа ее лицо, я наклоняюсь и безжалостно завладеваю ее губами, и она дает мне все, что мне нужно, и даже больше. Когда я отпускаю ее, она на самом деле ахает, и я ухмыляюсь, видя румянец на ее щеках. Мои глаза бросают взгляд на все еще исходящую паром ванну, и я думаю о нашей первой ночи вместе. Отступая назад, я беру ее за одну руку, а другую протягиваю к ванне.
— Я предлагаю тебе чистоту, — говорю я, очень похоже на ту первую нашу ночь.
Я знаю, что она хочет разозлиться на меня прямо сейчас, но между возбуждением и этим уголок ее губ на мгновение приподнимается. Я не сомневаюсь, что завтра получу нагоняй, но, похоже, именно так мы и работаем. Она злится, я возбуждаюсь. Мы трахаемся, как животные, а потом она все еще орет на меня позже. Это работает.
Анна подходит к ванне, и я не могу не заметить, как тонко она двигает бедрами. Моя бровь поднимается, и на мгновение я задаюсь вопросом, какой была бы Анна, если бы не то, как она выросла. Я чертовски люблю эту женщину и все ее странности. Мне нравится, как она может сражаться и говорить как мужчина. Но это не значит, что я не удивляюсь.
Она входит, и я вижу, как она вздрагивает, когда вода попадает на несколько чувствительных мест. Как только она полностью входит, она вздыхает, и ее плечи опускаются.
— Лучше? — спрашиваю я, хватая маленький кусочек мыла и протягивая его ей. Она по-настоящему улыбается, и я не могу не наклониться, чтобы поцеловать ее.
— Спасибо, Акс, — говорит она мягким голосом. Мое сердце тает еще больше, если бы это было возможно.
— Это всегда доставляет мне удовольствие, моя любовь. А теперь дай-ка я посмотрю, принесли ли тебе ужин.
Я открываю дверь и, конечно же, там есть небольшое блюдо с сырами, финиками и хлебом, а также кувшин с чем-то. Быстрый вдох показывает, что это вино. Я приношу все это Ане, таща маленький приставной столик рядом с ванной. Мои глаза смотрят на вино, но я решаю, что лучше буду помнить о том, что собираюсь сделать.
Анна смотрит на еду с обеспокоенным выражением лица.
— Что-то не так с едой?
— О, нет, — рассеянно говорит она, — просто я чувствовала себя плохо раньше, но сейчас я чувствую себя хорошо. Я уверена, что все в порядке.
Она берет кусок лепешки и слегка откусывает от конца, прежде чем повернуться ко мне.
— Итак, потрудись рассказать мне, как вам удалось раздобыть деньги, чтобы заплатить за комнату и еду, не говоря уже о виски и одежде?
Мой взгляд падает на ее сосок, который едва торчит из воды.
Я хочу, чтобы он был у меня во рту.
— Акс, сосредоточься!
Я снова поднимаю на нее глаза и вижу в них улыбку, но также и очень реальный вопрос, интересно, что, по ее мнению, я сделал, чтобы получить деньги.
— Как ты думаешь, откуда у меня деньги? — Бросаю вызов ей, виски все еще достаточно меня будоражит, чтобы подразнить её.
Ее глаза прищуриваются, и я прочищаю горло, решив не испытывать судьбу дальше, себе дороже:
— Мы с Папи подстрелили оленя, пока искали остальных, которых, кстати, не нашли. Этот старый ублюдок Эмилио и его парни, вероятно, совсем съебались от нас. Нам удалось продать оленя за кругленькую сумму. Я и тебе купил новую одежду, просто что-то самое необходимое, пока ты не пойдёшь и не выберешь что-то для себя сама. — Она слушает, но ничего не говорит, продолжая есть.