Я вижу, как она слегка тает от моего прикосновения, но упрямая линия ее подбородка остается прежней.
— Мы должны делать все вместе, — твердо отвечает она. — Я могу сама о себе позаботиться. Кстати, с кем ты собираешься встретиться?
— Потом узнаешь, — неопределенно отвечаю я. — Нет времени объяснять, но не волнуйся. Оставайся здесь, я вернусь вечером, чтобы перевезти Итана.
Прежде чем Анна успевает снова возразить, я разворачиваюсь на каблуках и выхожу за дверь. Не оборачиваюсь, какая-то часть меня ожидает, что она последует за мной, и не знаю, что чувствовать, когда она этого не делает.
Над горизонтом разгорается утро, и первые несколько горожан просыпаются. Не пройдет много времени, как этого ополченца хватятся, и я знаю, что мое время для прогулок по городу без помех ограничено. Человек, который похож на меня, как правило, привлекает внимание, независимо от того, ассоциируют они меня с Итаном или нет. После прошлой ночи желание сбежать очень сильно, но мое собственное упрямство удерживает меня от этого плана.
Бесшумно ступая, я пробираюсь по улицам ещё непроснувшегося города прямо к помещениям тюремщиков. Я могу только надеяться, что наша сделка осталась в силе после прошлой ночи.
Глава двадцать шестая
Анна
Я стою у окна и смотрю, как просыпаются улицы. Мой живот болит от сильной тошноты, а желудок еще не совсем успокоился. К счастью, Сэмми, кажется, прекрасно ухаживает за ранами Итана. Где она научилась таким навыкам или почему, я даже не хочу знать.
— Куда делся Аксель? — Слышу я, как Сэмми спрашивает у меня за спиной.
— Я думаю, он проверяет, помогут ли охранники, когда придет время. Он захочет добраться до них раньше, чем это сделает стража, — отвечает Итан.
Я не знаю, что и думать, мой разум блуждает, и я практически с ними не разговариваю. Эмилио и его люди находятся в другой части дома, и я обнаруживаю, что засыпаю, прислонившись головой к прохладному стеклу окна. Некоторое время спустя меня будит крик, крик о помощи снаружи. Я подпрыгиваю, сразу же на взводе, пока не понимаю, что это пришло извне. Выглядываю в окно, и мои глаза расширяются, когда я осматриваю открывшуюся передо мной сцену.
Стражи явно обнаружили побег Итана.
Несколько ополченцев опрашивают людей на улицах. Я замечаю мужчину с окровавленным носом и плачущую женщину, когда из ее дома выбрасывают вещи.
Возможно, поиск.
Я вижу, как один страж что-то кричит и отбрасывает маленького ребенка в сторону, когда проходит мимо. Ярость поднимается во мне, когда я вижу, что это Омер, и уже ничто меня не останавливает, я бросаюсь через дом и выхожу через парадную дверь.
— Омер, ты в порядке? — Что случилось? — Спрашиваю я, наклоняясь, чтобы помочь мальчику поднять упавший поднос с закусками.
— Да…
— Нет причин помогать нищим, миледи, — произносит голос позади меня.
Мои зубы сжимаются, когда я поворачиваюсь, но я делаю все возможное, чтобы скрыть крайнюю враждебность на моем лице.
— Я не вижу здесь ничего зазорного, кроме того что над маленьким мальчиком, который пытается заработать себе на жизнь, издеваются.
Мужчина прищуривается, смотрит на меня и делает шаг вперед.
— Простите?
— Ты слышал меня. Может быть, вместо того, чтобы придираться к слабым детям, тебе стоит пойти потрахаться…
— Пенни! Вот ты где, — раздается голос Эмилио из-за моей спины.
Я не отрываю взгляда от человека передо мной, даже когда Эмилио собственнически притягивает меня к себе.
— Это твоя женщина? — Спрашивает ополченец, насмехаясь надо мной, прежде чем повернуться к Эмилио. — У неё довольно грязный рот, надо бы его чем-нибудь занять.
— Ах, мои извинения, сэр. У женщины слишком мягкое сердце, я прав?
Мужчина снова смотрит на меня, прежде чем снова посмотреть на Эмилио.
— Держи ее в ежовых рукавицах, или в следующий раз я не буду таким снисходительным.
Я не слушаю, как Эмилио продолжает искусно лгать, и продолжаю помогать Омеру, который наблюдает за всем этим с широко раскрытыми глазами.
— Что, черт возьми, ты делаешь? — Бормочет Эмилио, когда мужчина отходит, хватая меня за руку.
— Помогаю ребенку, — выплевываю я в ответ, прежде чем встать и посмотреть на мальчика сверху вниз. — Давай, Омер. Ты можешь остаться со мной.
— Черт возьми, он не может! Зайди внутрь, сейчас же.
Несколько горожан наблюдают за нами, и я чувствую, как жар приливает к моему лицу. Я знаю, как действует большинство женщин, как женщины должны действовать, по-видимому, соответствующим сегодняшним стандартам.
Но к черту это.
Я делаю шаг вперед, чтобы только Эмилио мог слышать мой голос.
— Мы позволим этому ребенку остаться с нами, — твердо говорю я.
Эмилио смотрит на меня мгновение, прежде чем уголок его губ приподнимается.
— Слава богу, я думал, ты теряешь хватку. А теперь давай нахуй внутрь.
Глава двадцать седьмая
Аксель
Черт! Везде, где бы я, не был, одни трусы и пидарасы.