Когда я услышал, как она вскрикнула и упала на землю, я почувствовал, как мое сердце остановилось. Я почти уверен, что убил четырех человек за считанные секунды, просто чтобы добраться до нее. Только тогда, когда я увидел кровь на ее руках, и она упала без сознания, я познал настоящий ужас. Возможно, я мало что знаю о беременных женщинах, но даже я знаю достаточно, чтобы понять, что такое кровотечение невероятно опасно.
Конец битвы, возвращение ее в город, все это как в тумане. Мы победили, это было легче, чем я ожидал, и Тахар был взят в плен. Хотя мне было все равно. Все мое тело было озябшим, когда я вёз Анну обратно в город. Однако вместо того, чтобы оставить кровопролитие позади, я нёс его в своих руках, истекая кровью своей женщины, пока я отчаянно искал помощи.
Боги, было так много крови.
Я слушаю, как доктор задает Анне вопросы, пока я стою в дверях. Доктор случайно бросает на меня обеспокоенный взгляд. Я не выпускаю Анну из виду со вчерашнего вечера, и на мне все еще окровавленное месиво, покрытое грязью.
— Я бы предположил, что вы только что вошли во второй триместр, так что, может быть, тринадцать или четырнадцать недель. Хотя трудно сказать точно, — говорит ей доктор, и я навостряю уши. Знание это сила, и я намерен удерживать как можно больше власти. Я хочу знать все, чтобы лучше заботиться о ней. — Вы должны чувствовать, что утренняя тошнота проходит, и я думаю, что вы почувствуете свои первые толчки уже через несколько недель.
Лицо Анны светится, когда она слушает его, и я снова думаю, какой удивительной матерью она будет. Возможно, она не думает, что у нее есть женские или материнские качества, она много раз говорила мне об этом раньше, но она самый заботливый, любящий человек, которого я когда-либо знал. Достаточно только вспомнить всех тех, за кого она заступилась и которых спасла, не думая о себе вообще.
Я не знаю, что я могу предложить ребенку, кроме, возможно, нескольких удобных приемов с ножом, но если рядом со мной будет Анна, я знаю, что смогу все. Я знаю, что и она сможет.
Доктор начинает собирать свои вещи, и Анна протягивает мне руку. Как мотылек на пламя, я двигаюсь к ней, испытывая мгновенное чувство облегчения в тот момент, когда я прикасаюсь к ней.
— Ты как, любовь моя? — Спрашивает она меня, и я хихикаю, наклоняясь для поцелуя.
— Лучше не бывает.
Глава тридцать восьмая
Аксель
Лицо Анны серьёзное, пока мы пробираемся через город к тюрьме. Я сказал ей отдохнуть, но она настояла на том, чтобы сначала разобраться со всем дерьмом. Горожане по понятным причинам все еще относятся к нам настороженно, но мы получаем несколько приветствий, когда проходим через них. В частности, самые трущобные части Текира поклоняются нам. В конце концов, мы дали им силу освободиться от тирании стражи.
— Анна! — Кричит Омер, подбегая к нам. — Ты в порядке!
Анна улыбается.
— Ты не смог бы избавиться от меня, даже если бы захотел.
Мальчик сияет, прежде чем роется в кармане, чтобы что-то вытащить.
— Смотри! У меня кое-что есть для тебя! Чтобы помочь тебе почувствовать себя лучше. — Он протягивает руку, чтобы показать крошечную конфету. Такая вещь обойдется недешево, и я смотрю, как Анна улыбается, опускаясь на колени перед мальчиком.
— Это очень мило с твоей стороны, — говорит она ему. — Но ты оставь её себе, пожалуйста.
Омер качает головой:
— Пожалуйста, Анна! Я знаю, что это немного, и она как бы растаяла у меня в кармане, но ты спасла нас, и это все, что я могу сделать.
Я чувствую, как моя собственная губа слегка приподнимается от такого жеста мальчика, и могу сказать, что Анна потеряла дар речи.
— Спасибо, — шепчет она, наклоняясь вперед, чтобы поцеловать мальчика в щеку и взять конфету. Омер краснеет, прежде чем убежать.
Анна хихикает, вставая, отправляя конфету в рот.
— Милый ребенок, — бормочу я, и она кивает, глядя ему вслед. — Теперь давайте покончим с этим.
Лицо Анны снова становится серьезным, она снова кивает, и мы заканчиваем наш путь к тюрьме, в которой на данный момент находится только один заключенный. Я поручил Итану, определить вину других, и было быстро установлено, что никто из них не совершил достаточно тяжких преступлений, чтобы заслужить наказание, назначенное Дозором. Джон стоит у входа, довольный тем, что у него такая легкая обязанность охранника. Он кивает нам в знак признательности, когда мы входим.
— В конце, — говорю я Анне, позволяя ей взять инициативу на себя.
Мы сворачиваем за последний угол, чтобы увидеть Тахара, сидящего в своей камере, голого и грязного. Его тело покрыто более чем несколькими синяками и порезами, но я оставил его в основном целым.
Пока.
Анна с отвращением смотрит на мужчину сверху вниз.
— Почему ты не убил его? — Спрашивает она меня, и я наклоняюсь вперед, чтобы положить руку ей на поясницу.
Тахар стискивает зубы в нашу сторону, почти рычание поднимается в его горле.
— Слишком просто для него, — говорю я ей. — Я узнал здесь гораздо больше о нашем дорогом пленнике, в том числе о его склонностях к молодым парням. Джеда очень хотела поделиться некоторыми своими историями. Давай просто скажем, что я не был слишком склонен облегчить его участь.